Сломанный клинок

Княжеский квартал был зоной ограниченного доступа и повышенной безопасности. Проехать на его территорию было фактически нереально. Многочисленная и профессионально обученная служба безопасности, усиленная в случае вооруженных столкновений тяжелыми пехотинцами, тысячи датчиков и видеокамер, въезд по пропускам… А к безопасности учеников ВКШ русские относились настолько трепетно, что проще было пробраться на территорию военной базы, чем в эту школу.

– Господин, мы должны ликвидировать парня. Как можно быстрее, – коротко ответил старший группы убийц.

Голова Сяолуна перестала болеть. Все стало ещё хуже. Теперь она гудела и трещала под напором мельтешащих мыслей. Кто мог подумать, что всё окажется так сложно?!

– Мне понадобится кое-какое время. Вас устроят в гостинице и сразу сообщат, когда вы сможете приступить к выполнению задачи. До той поры не суйтесь за пределы нашей зоны ответственности. Вы получите полный доступ к информации, что удастся получить…

* * *

Жизнь несправедлива. Постигать неизбежную правоту этой мудрости мне доводилось всё чаще. Десяток неразрешенных проблем и сотня вопросов, способная озадачить кого угодно, сплелись воедино и сформировали событийный поток, вынырнуть из которого, чтобы глотнуть свежего воздуха, мне удавалось ценой гигантских усилий. И тогда начиналась ещё какая-нибудь хрень. Ну так, чтобы не расслаблялся.

– Может, ты хоть что-нибудь понимаешь в происходящем? – спросил я у столь же недоуменно глядящего на меня отражения. – Нет? Я так и думал. Толку от тебя никакого.

Мой собеседник в зеркале только озадаченно пожал плечами и скорчил недовольное лицо, услышав о себе столь нелестную характеристику. Крутанувшись вокруг своей оси, он вновь продемонстрировал непонятно откуда взявшуюся черно-белую татуировку – обвивающего тело ленточного дракона. К счастью, видел её только я и только в зеркале, где с недавних пор поселилось отражение моей не до конца прошедшей слияние души.

Дракончик недовольно зашевелился, словно почувствовал обращённое на него внимание, приоткрыл один глаз – его долгий пронзительный взгляд отливал золотом и не выражал никаких эмоций, кроме равнодушия. Клацнув челюстями, он заворочался, вновь укладывая голову на своё место – его голова выглядывала у моего отражения из-за левого плеча и устроилась на груди, возле сердца. Признаться честно, выглядело творчество неизвестного мастера очень и очень красиво. Вот только принять происходящее эта красота не помогала никак.

– Сумасшествие какое-то, – неверяще покачал я головой и, решив провести очередной эксперимент, попросил двойника: – Стой смирно и не корчи гримас хотя бы минуту, ты сможешь, это в твоих силах, вдруг получится.

Проповедь для пятилетнего ребёнка сработала на «отлично» – иначе взаимодействовать с «живым отражением» было бессмысленно, по развитию оно находилось именно на детском уровне. Смартфон негромко щелкнул, имитируя звук затвора старинного фотоаппарата, и продемонстрировал готовый оттиск бытия. Высокого качества, точный до невозможности, почти идеально, до самых малейших точностей, этакая гравюра действительности, беспристрастная и объективная. С него на меня смотрел растрёпанный полуголый подросток в больничных штанах с телефоном в руке. Ни следа татуировки и ни капли схожести с той позой, что принимало моё отражение.

– КСОООО!!!

– Неужели неудачное селфи стоит таких мук, Лео? Не отчаивайся, с твоей физиономией вообще непросто выглядеть хоть сколько-нибудь прилично, – заржал хорошо знакомый мне голос. Его обладатель не утруждал себя соблюдением приличий, каждый свой визит обставляя опустошительным степным набегом, ведя себя в лучших традициях скифских племён, надо полагать. И этот человек должен заниматься вопросами моего воспитания?! Что за несправедливость!

– Лёха, ты вообще знаком с термином личного пространства? Тем более в семь утра. У меня больничный, в конце концов. Я и так по уши в самостоятельном изучении кучи предметов, с названиями которых попросту даже не сталкивался никогда, – прошипел я, мангустом оскалившись на жизнерадостного старосту.

Однако коварный враг всё же решился и выглянул из-под маски моего лучшего друга. В открытую и непринужденно.

– Тебя выписывают, болезный. Нечего валяться, а то ишь, что удумал! Ну это я так, ректора цитирую. Сегодня у тебя крайний день в госпитале, вечером ты уже должен быть в общежитии. Там я уже всё решил, тебе там хоть сегодня можно появиться, а можно и не появляться. Поэтому туда мы только заскочим, чтобы переодеться и закинуть багаж. А после проследовать на торжественную встречу скоропостижно выздоровевшего товарища и отпраздновать его возвращение к суровым кадетским будням!

– Пристрелю гада! – шутливо бросил я, навскидку, почти не глядя прицелившись в него сложенным из пальцев «пистолетом» и пуская сжатый в капсулу импульс силы в короткий полёт.

– Промазал! – жизнерадостно констатировал Лёха и тут же негодующие взвыл: – Так нечестно! Ты что, рикошетом запустил? Я «доспех» уже вырубил! Больно же!