Сломанный клинок

Рассказчик увлекся. Замахал руками, в глазах появился подозрительный огонёк, и поэтому второй «белый халат» только скептически хмыкнул. Он тоже слышал о подобном. Вот только последних таких умельцев извели под корень сразу после Реставрации Мэйдзи. Прямым указом императора.

– Хватит россказней. Мертвое уже мертво. А призраков не существует. Работать надо. И помалкивай об этом, а то, не дай боги, дойдёт до ушей господина, – обрубил он коллегу на полуслове и нахмурил брови. – И остальным скажи. Не хочу из-за вас работы лишиться…

Российская империя. Сибирь.

Княжество Морозовых, город Сибирск

Мой мир рухнул и сгорел дотла в пламени войны. Один день изменил всё. Лишил семьи, ожидаемого будущего и желания жить дальше. Но я давно отвык делать то, что хочу. И привык делать то, что надо.

Привычка, как известно, формирует характер. Но после неожиданного божественного вмешательства всё стало гораздо сложнее и запутаннее. Именно поэтому, спустя три месяца после бойни, устроенной кланом Такэда, я осознал себя в новом удивительном качестве – другим человеком. Тенью того, кто на протяжении почти всей жизни в строжайшей тайне от всех воспитывался в отдаленной горной деревне, тенью выкованного оружия, что должно было верно служить роду Маэда. Бледным подобием самого себя как внешне, так и внутренне.

Близнецы похожи друг на друга не только внешностью, но и характерами, мимикой, жестикуляцией и прочим. В случае со мной и моим братом Леоном это не так. Нас разлучили ещё в детстве, чуть ли не сразу после рождения. У рода Хаттори был только один наследник. Мне предстояло стать чем-то иным. Отец назвал меня «Проект Возрождение».

Отец был одержим желанием верно служить. И возрождение древних традиций нашей семьи, имеющей историю более чем в тысячелетие, видел как один из способов этого служения.

В тот злосчастный для всех день он хотел триумфа – девять уникальных бойцов, готовое подразделение гвардии во главе с его сыном должны были влиться в гвардию рода Маэда, вернуть утраченное влияние. А семья обрела бы сына, утраченного семнадцать лет назад.

Судьба сложилась иначе. Брат умер на моих руках и стал частью меня. Наши души слились в одну – так решила Пресветлая Амэ, божественный предок рода Хаттори.

Мы были слишком разные. И при слиянии произошёл конфликт душ. Первый месяц запомнился лишь чередой сменяющихся образов-воспоминаний и кровавой пеленой перед глазами. Состояние, близкое к лихорадке, накрыло меня знатно и почти сразу – я потерял сознание, стоило только выйти из руин сгоревшего замка сюзерена. Месяц блужданий во внутреннем мире, месяц безуспешных поисков ответа на самый важный вопрос: кто я?

А когда более-менее пришёл в себя, то понял, что очутился за тысячи километров от дома. В чужой и непонятной мне стране. В окружении тех, кого я-прежний и знать не знал. А вот я-нынешний был им хорошо знаком. Потому что они считали, что я – Леон.

* * *

Ночь пахнула в лицо морозной свежестью и одуряющим ароматом хвои. Выбравшись из-под разлапистых ветвей исполинских елей, я бодро захрустел по покрытому тонким слоем снега газону, окружающему только покинутый мною дом по кругу.

Сбегать от взявших меня под опеку людей я не собирался. Но урвать глоток свободы, дать себе проветриться и собраться с мыслями было необходимо. При царящем в моей голове хаосе это было и вовсе обязательно.

Город встретил меня неприветливо, укрывшись в темноте и тенях, словно не желая показывать своё лицо. Ночь поглотила его краски, лишь фонари создавали островки света, выхватывая из темных каменных и кирпичных стен отдельные куски и возвращая им цвета.

Город спал. Во всяком случае, эта его часть. Пустынные улицы почти без прохожих и без проезжающих машин; завывание холодного ветра; редкие звуки из числа тех, что сопровождают бытие человека – хлопок дверью, сработавшая сигнализация и обрывок чьей-то речи. Меня это не расстраивало. С энтузиазмом деревенского жителя, впервые очутившегося в цивилизации, я шёл от одного фонаря к другому и с любопытством смотрел по сторонам.

И так продолжалось до тех пор, пока я не заблудился…

Слияние душ не могло пройти без некоторых сюрпризов. Самым важным и полезным, наверное, стали память и умения моего брата. Русским языком он владел отлично, мама постаралась. До замужества Хаттори Хикари была Ольгой Солнцевой, поэтому сказки ему рассказывали на двух языках. Зависть ворохнулась и исчезла. Осталась лишь тихая печаль. И всё бы ничего, вот только Леон так и не научился читать.

Табличка с названием улицы, к которой я обратился за помощью в обретении точки отсчёта, бесстрастно порадовала меня рядом незнакомых символов и двузначным номером. Легче от этого не стало ни капли. Захотелось выматериться, да так смачно и заковыристо, что даже стыдно стало.

В такой ситуации ни в коем случае нельзя впадать в отчаяние и уж тем более нельзя начинать философствовать. Оба этих действия никак не влияют на окружающий мир. Решение пришло довольно неожиданно.