Сломанный меч

Кудаяр-хан спешил укрепить свой трон; особенно беспокоился он о том, чтобы привлечь на свою сторону кочевников. Он рассылал повсюду своих послов, чтобы восстановить старые родовые связи. Это было прежде всего необходимо орде, но не только об этом думали, не только на это рассчитывали многие прозорливые и предусмотрительные умы. Не стал бы и Абиль-бий только для того созывать большой сбор, чтобы выразить преданность и повиновение хану.

— Пансат-уке! И вы, почтенные… можно мне спросить?

Все обернулись в ту сторону, откуда донесся этот неуверенный голос. Заговорил, оказалось, старик Тенирберди. Опираясь на палку, стоял он в гуще людей и, сощурив глаза, пристально глядел на власть имущих. О чем собирался говорить здесь немощный старик? Что ему здесь надо, сидел бы дома да оплакивал, как положено, погибшего сына. Никто, однако, не сказал ни слова"

Тенирберди откашлялся и начал, запинаясь:

— Услышал, что прибыл посол… я тоже… решил поехать сюда…

— Ничего не слышно, милый человек, подойдите поближе или говорите погромче! — предложил Абиль-бий.

— Как? — не понял было старик, но, когда ему растолковали, чего хочет от него Абиль-бий, начал медленно пробираться вперед. — Я был в долине… поле там у меня, просо я посеял. Так я пошел поглядеть, нельзя ли хоть один сноп спелого срезать… Жить надо… заботиться о хлебе насущном. Никто не может покинуть мир по своей воле, уйти вслед за умершим…

— Спятил ты, старик! — перебил его потемневший от гнева Домбу. — Не о твоем просе здесь речь, глумная голова!

Тенирберди только глянул покрасневшими, мутными от слез глазами в лицо Домбу и, побледнев от обиды, выпрямился и заговорил уже твердо и решительно:

— Слово мое короткое. Почтенные, разве мы не видали Кудаяр-хана, разве мы его не знаем? Он родился и вырос среди кочевников. На радость себе или на горе, бог весть, только он два раза уже был ханом, а теперь аллах в третий раз возвел его на трон. Что ж, мы только можем пожелать ему счастья, больше нам ничего не остается. Кудаяр так Кудаяр, ладно, да только скажите, что доброго сделал он для народа?

— Придержи язык! — выкрикнул, вскакивая с места, Домбу.

Народ заволновался, зашумел, как шумит густою листвой большое дерево, когда налетит порыв ветра.

— Ой, Домбу! — погрозил пальцем Тенирберди. — Если я, как ты говоришь, спятил, то на старости это простительно. А ты, Домбу, спятил, не дожив до старости. Здесь сходка, здесь представитель орды. Разве нужно в таких случаях удерживать язык, разве мы собрались, чтобы молчать?

Домбу сник.

— Абиль, твой отец и наш дорогой старший брат, Караш-бий, царствие ему небесное, был хороший человек, да и ты вроде неплох, отца не посрамишь. Скажи нам, уважаемый, что пообещал своим подданным, своему народу этот Кудаяр?

Вопрос попал в цель. Только теперь спохватились те, кто слушал велеречивого Абиль-бия, не смея рта раскрыть, не то что возразить ему. Только теперь осознали люди, что дело идет об их же будущем. В самом деле, чего ждать им. от хана, что он обещает народу? Вопрос умудренного жизнью старика изменил общее настроение.

— Правильный вопрос! Пускай посол ответит!

— Может, он сулит нам тот самый рай, который показал кипчакам.

— Пускай посол ответит прямо!

Абдурахман поднялся. Все притихли, приготовились слушать. Посол держался сейчас просто, скромно, как в тот день, когда прибыл к Абиль-бию. Сохраняя полное спокойствие, стоял он на холме и сверху вниз смотрел на собравшихся, смотрел проницательным и острым взглядом.

— Дорогие родственники, — громко начал он, — единоплеменники мои, бий откровенно сказал о том, что между ханом и кочевниками были ссоры, были взаимные обиды. Если бы не так, не пришлось бы нам спешить сюда, дорогие родичи. Но все эти ссоры и обиды дело прошлое. Это заживающая рана, не надо снова бередить ее. Не на пользу это пойдет нашему единству. Более того, если есть какие не совсем зажившие раны, надо думать лишь о том, чтобы поскорее залечить их. Верно или нет? По-моему, верно, дорогие мои! — говорил он приятным голосом, ласково блестя глазами и слегка склонив голову к плечу. — Подумайте хорошенько, о вы, мудрые старики, подумайте и вы, горячие джигиты. Не только в государстве, в каждой семье бывают нелады. Глава семьи должен вовремя решить все споры, наставить на путь истинный тех, кто заблуждается. Разумный человек всегда послушается доброго совета. Семью надо беречь от ссор и раздоров. Но если глава семьи вместо того, чтобы рассудить по справедливости, начнет не по достоинству хвалить одного и унижать другого — добра не жди. Где нет согласия, там нет и благоденствия.

— Вот-вот! — подхватил Абиль-бий. — Уместно сказано, уместно!

Абдурахман приложил правую руку к сердцу и продолжал: