Сломать отличницу

Кошусь на Василина, но она идёт, словно Моника Беллуччи в фильме «Малена» сквозь толпу завистливых и обозленных горожан-стервятников.

— Приветик, солнышко! — на повороте к гардеробу Белову ловит какой-то рыжий пацан.

Они здороваются кулаками, как хорошие приятели, а я ловлю долгий прожигающий взгляд этого перца.

Больше я их разговора не слышу, пацан отворачивается сам, приобняв девчонку за плечи.

Точняк, это же Рыжов, правая рука Конова, неизменный член Олимпиады, покоритель тяжелой атлетики. Фигура приметная, но на лидера не тянет. Конов сам свои дела решает.

— Слюни подбери! — толкает в плечо Маффин и протягивают клешню. Здороваемся. — Или самое время слюнявчик подарить?

Скалясь, потешается.

— Отвали!

— Ой, ой, какие мы нежные мимозы! — переборщив с жеманством, Маффин возвращает себе нормальный вид. — Ладно, как там тётя Надя? Поздравили?

— Конечно, но Сашка осталась за старшую, — говорю так, чтоб было понятно и между строк.

— Чё, этот крендель, опять нацелился изгадить днюху? — кривится Маффин, наверное, вспомнив тринадцатое сентября в том году.

Отец со своей овцой тогда знатно попортили праздник.

— Не свалили, — пожимаю плечами.

И не свалят. Банкет же целый намечаются, как они без халявных закусок и алкашки.

— Шею сверну ему, отвечаю, если он и сегодня мудака не выключит! — разминая кулаки, бросает с яростью Маффин.

Он и тогда порывался начистить репу дураку, заявившемуся со своей новой пассией подвыпивши. Только именинница и смогла остановить.

— Матери не понравится…

— Иногда я не понимаю тёть Надю, — вздыхает друг.

— Мы тоже. Ладно, погнали! — врезаюсь своим плечом в каменное Маффина, и мы двигаем на свой первый урок.

* * *

Если б курил, сейчас бы затянулся. Нервы ни к чёрту.

Подкатил к дому Беловой раньше на двадцать минут, стою и, как дебил, всматриваюсь в окна, вдруг где-то промелькнёт её подтянутая фигурка.

Девчонки, занимавшиеся танцами, страсть какие крутые. Плавные, грациозные, стильные. От нечего делать, гадаю, какой наряд выберет Белова.

Вот бы платье. Только такое, чтоб развевалось не сильно, и ветер не открывал её точёные ножки глазеющим по дороге.

Калитка хлопнула сильнее обычного, вырывая меня из фантазий.

Взглянув на Белову, замираю. Это точно она или шикарное видение?

Убрав локон с лица, Василина шагает ко мне.

Не угадал… Выбрала не платье, а кремовый комбинезон с красивым перекрестным лифом и широкими брюками, которые делают её ноги просто бесконечными и скрывают белоснежные балетки.

— Едем?

Заторможено вижу, как она тянется к шлему, что у меня в руках, как внезапно налетает ветер и заставляет Белову отвернуться, показав открытую спину.

Утонченная соблазнительность…

— Родион? — обращается теперь по имени.

Грубее, чем хотелось, притягиваю Василину к себе, надеваю ей мотошлем и запрыгиваю на верного коня.

Затылком чувствую, как, перекинув ногу, садится Белова, как поправляет сумочку, чтобы она не болталась между нами. Как её руки крепко обвивают талию, а тело прижимается к моей спине.

Срываюсь с места, и захват становится лишь сильнее. Когда-нибудь она привыкнет к моей езде. И ко мне…

Обязательно!

29. Родион

Относительно Беловых живём на другом конце города, но дикий адреналин помогает домчать за каких-то пятнадцать минут.

Идея позвать Василину на вечер перестаёт казаться мне топовой, а скорость не приносит желанного умиротворения. Если б не было пассажира, запросто гнал бы по встречке.

Въезжаем сразу во двор, Сашка предусмотрительно открыла нам ворота. Задумавшись, чуть было не пропахал газон, но вовремя тормознул.

Мелкая встречает тут же.

— Ого, какая ты красивая! — во все глаза рассматривая Белову, выдаёт она. — Покрутись!

— Сашка, где мама? — чтоб не прогонять сестру с радаров в такой вечер, спрашиваю с намёком на выговор.

Думал, Василина пропустит мимо ушей восхищённую наглость мелкой, но она и правда красиво повернулась, прошла вперёд, как по подиуму, а потом снова вернулась к нам.

— Крутая! — не обращая внимание на моё существование, с придыханием проговорила Сашка.

— Василина, — протянув руку, представилась Белова.

— Ты у нас вела матеш, — яростно тряся её руку, проворковала Саша.

Она вообще растворилась в неадекватности, словно увидела кумира всей своей жизни. Не замечал за ней раньше поклонения чему-то или кому-то.

Все интересы казались разумными, реальными, без примеси фанатизма. Мы даже вместе высмеивали таких чудиков.

— Я не помню твоего имени, извини, — с улыбкой ответила Василина.

И тут только Сашка допёрла, что к чему.

— А, да. Я Александра! — важно кивнув, отрапортовала она, а потом вмиг вернулась зачарованная мордашка. — Пойдём, я тебе тут всё-всё покажу!

— Потом! — вмешиваюсь, иначе уведёт ведь на полвечера. Я её знаю.

— Ну, я…

— Ты не именинница!

— Да, да… — понуро опустив голову, прошептала Сашка.

Пока мы препираемся, Белова без стеснения рассматривает наш двор, палисадник, сам дом. Глаза её горят неподдельным интересом и…восхищением.

— Нравится? — спрашиваю, когда Сашка скрывается в доме.

— Волшебно! — искренне отзывается Василина, оборачиваясь ко мне.

— У вас же круче.