Сломя голову

Лола подпрыгнула от восторга, получив возможность вести репортаж с места событий.

— Так, — начала она, осторожно выглядывая из-за страницы своего меню, — он смотрит в свое меню. Она смотрит на него. Он ничего не говорит…

— Солнышко, он выглядит как побитый щенок, — заметила мама.

— Он это заслужил, — сказала я упрямо, нахмурив брови. С минуту изучала меню, потом спросила со слабой надеждой в голосе: — Ты действительно так считаешь?

Я опустила голову и взглянула на столик Ника. Видно было, что он не в своей тарелке, констатировала я с немалым удовлетворением, от которого тут же постаралась отделаться. «Меня это не должно беспокоить, — сказала я себе. — Нет, мне надо думать о других вещах… например, где могут быть скрытые телевизионные камеры, как в каком-нибудь рекламном ролике кофе «Фолджер». Они тайно заменили обычных красивых людей на участников телевизионного реалити-шоу…

Я снова быстро осмотрела зал и обнаружила, что глазею на женщину лет тридцати, которая положила очень большую джутовую сумку на стол, а не на пустое сиденье рядом с собой. Ее спутник, мужчина в темном костюме, выглядел так же неопределенно, как секретный агент: человек с трудно запоминающейся внешностью. Бах! Конечно, если бы не была настолько увлечена Ником во время наших свиданий, то знала бы наверняка; вероятно, это те же люди, которые наблюдали за нами. В то время как я пыталась прогнать воспоминания о свиданиях, мисс Определенно-неопределенного-вида заметила, что я уставилась на нее, и слегка толкнула локтем мистера Определенно-неопределенного вида. Могу поклясться, оба ухмылялись. Я ответила им самым грозным взглядом и вернулась к своему меню.

Когда наша официантка — будто сошедшая с подиума, как и весь персонал «Л'Авеню», — подошла, чтобы принять заказ, я задумалась, не работает ли она тоже для «Моделайзера». Возможно, ее кандидатура почему-либо была отклонена, в то время как рыжеволосая вошла в состав участников шоу? Учитывают ли они индивидуальные особенности? Цвет волос? Нарушения пищеварения? Или, может быть, решающей характеристикой является большая степень стервозности? Я представляла, что продюсеры шоу, должно быть, рисовали в своем воображении спички, борющиеся с апельсиновым желе, или, может быть, как старомодная подушка дерется с кем-нибудь в нижнем белье. Я негодующе закрыла глаза, и вместо того чтобы думать о чем-нибудь приятном, одежде от-кутюр и petites-mains…

Погруженная в приятную мечтательность, я не заметила, как появился Жак, пока не подошел прямо ко мне и не положил руки мне на плечи. От неожиданности — чуть не подумала, что это рыжеволосая или еще хуже того Ник, — я едва не подпрыгнула на стуле. Жак сделал движение, приглашающее к объятию, по-медвежьи обхватил меня и очень эмоционально провозгласил, как рад меня видеть. Вероятно, я ахнула громче, чем следовало, и Жак был тоже слишком громогласен — вдруг все присутствующие на втором этаже ресторана обратили на нас внимание. Мои глаза в панике обвели помещение, и когда я пыталась заставить Жака сесть на свободное место за нашим столиком, наткнулись на широко открытые светло-ореховые глаза Ника, пристально глядевшие сквозь Жака прямо на меня.

— Жак, присаживайся, присоединяйся к нам, — бормотала я, пытаясь взять ситуацию под контроль. — О, Жак, это моя мама, — представила я. — Мама, это Жак Биллингс. Ты помнишь?

— Конечно, помню, — солгала мама. Она не смогла бы выделить моего учителя французского языка в средней школе в ряду остальных, так что было здорово, что я рассказала ей всю историю, все, что произошло со мной за последнюю неделю. Сейчас едва ли было подходящее время для продолжительных объяснений. — Рада встретить парня из Техаса, — добавила она. — Воистину все дороги ведут в Париж!

Жак улыбнулся моей маме и пожал руку Лоле. Я по-прежнему видела печаль в его взгляде, которую теперь еще сильнее подчеркивали темные круги под глазами.

— Что случилось? — прошептала я, пока мама и Лола отвлеклись на непродолжительную беседу. Я покровительственно положила руку ему на спину. — Извини, если не смог застать меня вчера… — К счастью, я контролировала биение моего пульса, чтобы украдкой быстро взглянуть на Ника.

Жак нервно оглядел помещение, прежде чем приблизить свою голову к моей.

— Я слышал от одной… — сказал он еле слышно, — модели. Не знаю даже, как она нашла меня, но сообщила, что все знает. — Он прикрыл глаза, его губы задрожали.

— Знает что, Жак? — Я пыталась не позволить воображению зайти слишком далеко, но дело, похоже, обстояло не лучшим образом.

— Знает, что случилось. Что случилось с Луисом-Хайнцем. И где они его держат.

— Что, кто, почему? — Я вдруг ощутила вину за то, что не принимала всерьез самые мрачные опасения Жака. Все это время я истратила на Ника… «Но черт побери, — подумала я, — была ли это на самом деле модель?»