Сломленные души (ЛП)

— Я убила человека, — шепчет она. — Той ночью когда сбежала. Я убила клиента.

Я прикусываю язык, сдерживая ярость.

— Хорошо, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Я не жалею об этом. Я должна. Но я не жалею. — Она обнимает меня за шею и прижимается щекой к моей щеке. — Это делает меня плохим человеком?

— Нет. Ты защищалась от насильника, который поступил с тобой самым ужасным образом. Фактически, ты оказала ему услугу.

— Услугу?

— Да. Потому что если бы ты его не убила, это сделал бы я. И поверь, смерть от моей руки даже близко не сравнится с его легкой смертью. — Я слегка сжимаю ее шею. — Пойдем, покажешь мне, что ты приготовила. Это первый раз, когда кто-то готовит для меня.

Ася откидывается назад, снова оказываясь лицом ко мне, и кладет руку мне на щеку.

— Спасибо. За все.

Глава 5

АСЯ

Я надеваю пижаму, которую купил для меня Паша, и смотрю на себя в зеркало в ванной. Верхняя часть пижамы не так уж плоха, может, на размер или два великовата. А вот штаны — совсем другое дело. Пришлось не единожды подворачивать пояс и манжеты на ногах, чтобы убедиться, что они будут держаться и я не споткнусь при ходьбе. Я проверила этикетку и увидела, что это средний размер. Обычно я ношу маленькие размеры.

Остальная одежда, которую он купил, лежала сложенной на длинной тумбе рядом с раковиной. Все они тоже среднего размера. То ли Паша никогда не покупал женскую одежду, то ли не умеет так хорошо угадывать размеры. Я заметила две пустые полки в шкафу в другом конце ванной комнаты и положила одежду туда. Не хочу вторгаться в его пространство больше, чем уже вторглась. Мне до сих пор не верится, что он разрешил мне остаться.

Когда выхожу из ванной, Паша появляется из гардеробной в темно-серых пижамных штанах и черной футболке.

— Я оставлю дверь открытой, — говорит он. — Если что, я буду в комнате напротив.

Я вся напрягаюсь от его слов. Обхватив себя руками, киваю и направляюсь к кровати.

— Ася? Все в порядке?

— Да. — Я забираюсь в кровать и поворачиваюсь лицом к стене, натягивая одеяло до самого подбородка.

На мгновение в комнате воцаряется тишина, но потом слышу звук приближающихся босых ног.

— Что случилось?

Я сжимаю одеяло в руке.

— Ты можешь снова спать здесь?

— Здесь? В этой постели?

— Пожалуйста.

Паша молчит. Я зажмуриваю глаза, ненавидя себя за то, что попросила. Наверное, он считает меня слабачкой. Как будто узурпировать его жизнь и его жилище недостаточно, я прошу его продолжать спать со мной в одной постели. Открываю рот, чтобы сказать ему, что передумала, когда за моей спиной проседает матрас.

Я засовываю руки под подушку в надежде, что это остановит меня от желания повернуться к нему и прижаться к его груди. Эта необъяснимая тяга к нему смущает меня, но в то же время заставляет чувствовать к себе отвращение. Мной пользовались самым унизительным образом, поэтому к Паше и любому другому мужчине я должна испытывать отвращение, страх и неприязнь. Вместо этого он меня привлекает. Но за все время, что я здесь, он ни разу не прикоснулся ко мне с намеком на секс.

«Это потому что ты грязная, — шепчет голос в моем сознании. — Испорченный товар, к которому ни один мужчина не захочет прикоснуться. Сколько мужиков тебя трахнуло? Слишком много, чтобы сосчитать?»

Я утыкаюсь лицом в подушку. Я хочу, чтобы это прекратилось!

«Ты знаешь, кто ты? Шлюха. Грязная, мерзкая шлюха».

Паша обхватывает меня за талию и притягивает к своей груди спиной.

— Поговори со мной, — произносит он мне в волосы.

От его близости по моему телу проходит дрожь, и это не плохая дрожь.

— Почему ты не позвонил моему брату и не избавился от меня? — спрашиваю я.

— Потому что понимаю необходимость самому разбираться со своим дерьмом. И потому что знаю, каково это, когда люди от тебя избавляются. — Рука на моей талии напрягается. — Я бы никогда ни с кем так не поступил.

— Ты нянчишься со мной. Разве тебе не нужно идти на работу?

— Меня кое-кто подменил. Но завтра мне нужно будет пойти на встречу с паханом. Я ненадолго.

Я напрягаюсь… поднимается паника. Это совершенно неестественно, то, как я привязалась к нему, но не могу избавиться от чувства ужаса, которое возникает при мысли, что его нет рядом.

— Хорошо, — шепчу я.

— Может быть, ты еще раз подумаешь о том, чтобы поговорить с психиатром?

Я сжимаю губы и качаю головой. Паша с самого утра пытался убедить меня поговорить с врачом-психотерапевтом. Он сказал, что у нее есть опыт работы с такими случаями, как у меня. Но я не могу этого сделать. При одной мысли о том, чтобы поговорить об этом с кем-то, кроме Паши, мне становится плохо.

— Ладно, mishka. Давай подождем еще несколько дней.

— Это что-то значит? Mishka?

— Медвежонок.

Он называет меня медвежонком. Какое необычное ласковое прозвище. Я оборачиваюсь к нему.

— Это потому что мне нравится к тебе прижиматься?