Сломленный ангел

— Мы были счастливы хотя бы потому, что вместе нам было лучше, чем с нашими семьями, — наконец произнес он. — Оглядываясь назад, я вижу, что у нас было мало общего. У меня была моя работа, она занималась домом, но так жили многие пары в то время. Мы были женаты уже девять лет, когда родился Марк, и к тому времени мы почти потеряли надежду, что у нас появятся дети. Он стал стержнем нашего брака, так что когда он умер, семья просто распалась.

— Простите меня, — сказала она, накрыв ладонью его руку. — Вы все еще видитесь с Мэг?

Он покачал головой.

— Она снова вышла замуж. Надеюсь, что теперь она счастлива.

— А вы? Вы счастливы? — спросила Бет, неожиданно для себя отказавшись от своей привычной холодности. Работа вынуждала ее все время расспрашивать людей, но в частной жизни она, как правило, не испытывала ни к кому любопытства. Рой заинтриговал ее, в нем чувствовалось необычное сочетание жесткости и нежности. Она решила, что последнее качество он привык скрывать из-за своего происхождения, к тому же в его профессии оно могло мешать ему и даже стать источником неприятностей. Ей казалось, что он, подобно ей самой, нечасто дает волю чувствам, постоянно пребывая настороже.

— По большей части. — Он весело, по-мальчишески улыбнулся. — В браке у меня было мало веселья, в основном тоска смертная. С тех пор как мы развелись, у меня появилось достаточно много поводов для того, чтобы радоваться. Я обнаружил, что мне нравится быть одному. Хотя не уверен, что так же буду относиться к этому в старости.

— И я тоже. — Она широко улыбнулась. — Но будь я проклята, если свяжусь с кем-нибудь только ради того, чтобы иметь сомнительное удовольствие разделить с ним компанию в отдаленном будущем.

— А сейчас вы когда-нибудь испытываете чувство одиночества? — с любопытством спросил он.

Какое-то время Бет раздумывала. Чувство одиночества — это было то, в чем она никогда не призналась бы. В конце концов, она совсем не походила на некоторых знакомых ей людей, которые не могли провести и вечера в одиночестве, чтобы не снять трубку телефона и не нарушить его. Но она научилась устраивать свою жизнь так, чтобы у нее не было свободного времени, с которым она не знала бы, что делать.

— Только иногда, особенно в дождливые выходные дни, — ответила она. — Полагаю, я слишком занята, чтобы поддаться ему.

— Получается, я должен сделать вам приглашение в дождливый и пасмурный выходной день? — спросил он улыбаясь.

Бет ощутила, как в ней нарастает отвращение, как бывало всегда, когда на нее начинали давить. Ей был симпатичен Рой, нравились его интеллигентность, его чувство юмора и цельность, но она вовсе не желала, чтобы он питал к ней какие-либо романтические чувства.

Должно быть, он понял, о чем она думает, потому что рассмеялся, когда она не ответила.

— Я чувствую, что вы готовы вылить на меня ушат холодной воды, — сказал он. — Все в порядке, Бет, я думал всего лишь о том, чтобы сходить в кино или пообедать вместе, и вовсе не собирался превращать вас в свою наложницу, заставляя заниматься со мной сексом или стирать мои носки.

— Ну что ж, рада это слышать, — весело откликнулась она, пытаясь скрыть свою растерянность оттого, что он так легко прочитал ее мысли. — А сейчас я умираю с голоду, так что как насчет того, чтобы съесть чего-нибудь? Я плачу.

Вечером, уже лежа в постели, Бет размышляла о том, почему она не может быть такой, как все остальные одинокие женщины, и с энтузиазмом относиться к каждому подходящему новому мужчине в своей жизни. С этой точки зрения Рой подходил по всем статьям: он был привлекателен, высок, мил, у него была хорошая работа, и ей нравилось его общество. Он даже оказался настолько джентльменом, что позволил ей заплатить за пиццу. Ну почему она всегда так подозрительна?

Впрочем, ответ был ей известен, даже слишком хорошо.

Она страшилась интимности. И дело было даже не в том, что ей никто не нравился. Десятки раз она получала все необходимые сигналы, чувствовала, как между ней и мужчиной пробегает электрический ток, даже ощущала непреодолимое желание заняться любовью. Но стоило ей оказаться с ним в постели, как она превращалась в статую.

Еще совсем недавно, встретив очередного мужчину, она искренне надеялась, что уж на этот-то раз все будет по-другому. И когда у них ничего не получалось, она во всем обвиняла мужчину, считая, что тот оказался плохим любовником. Он был слишком грубым, настойчивым, быстрым, он был недостаточно чистым или же слишком чистым. Она была чересчур пьяна либо же пьяна недостаточно. Она выискивала всевозможные причины вместо того, чтобы взглянуть правде в глаза — ведь это в ней самой что-то было не так. Она не могла признаться в этом никому из своих мужчин, так что ей приходилось притворяться, делать вид, что все получилось просто замечательно, и, вопреки всему, надеяться, что в следующий раз так и случится.

Она больше не могла заставить себя сделать это снова. Лучше уж соблюдать целомудрие, чем вновь унижаться, притворяясь и страдая от горечи.