Сломленный ангел

— Получается, ты просто вошла в центр и расстреляла их в упор? — не веря своим ушам, спросила Джулия. — Какого черта ты не выследила их где-нибудь в укромном местечке и не пристукнула там? Тогда бы тебя никогда не поймали.

— Наверно, мне хотелось, чтобы меня поймали, — призналась Сюзанна. Внезапно она увидела всю абсурдность своего поступка и начала смеяться. — Должно быть, я сошла с ума, — сказала она. — Неужели кому-нибудь захочется оказаться здесь?

— Ты собираешься заявить, что это было умопомешательство? — спросила Джулия и широко улыбнулась, заметив выражение ужаса на лице Сюзанны. — Это совсем не значит, что тебя запрут в клетке с чокнутыми, если только у тебя действительно не поедет крыша. Они называют это «ограниченной вменяемостью», тебе просто придется постараться убедить психиатра в том, что ты ничего не могла с собой поделать, типа, что ты была сильно расстроена и тебя будто что-то подтолкнуло на такой поступок. Моя подружка, которая пришила своего старика, заявила о своем умопомешательстве. Ее даже не судили, адвокат и прокурор обо всем договорились между собой. Она получила всего пять лет.

— Не думаю, что жена доктора и муж той женщины, которых я убила, удовлетворятся другим приговором для меня, кроме пожизненного заключения, — вздохнула Сюзанна. Теперь у нее было время подумать о них и их детях, и, хотя она, в общем, не сожалела о том, что сделала, она все-таки испытывала чувство вины перед детьми.

— Фу, — презрительно фыркнула Джулия. — Когда им скажут о том, что их супруги развлекались вместе на стороне, они уже не будут в такой обиде на тебя.

— Я не смогу этого сделать! — воскликнула Сюзанна.

— Тогда точно можешь считать себя чокнутой, если не сделаешь этого. Подумай, ты будешь отомщена целиком и полностью. Ты расквиталась с людьми, которые позволили Аннабель умереть, ты лишила их сочувствия и симпатии людей, и, более того, всего через несколько лет ты выйдешь отсюда.

Когда ее арестовали, Сюзанна была совершенно уверена в том, что хочет остаток жизни провести в тюрьме, но уже после девяти дней пребывания здесь эта уверенность пошатнулась. Отказавшись от услуг Бет, она лишилась помощи адвоката и сейчас, услышав слова Джулии, испытала такое чувство, словно внезапно обнаружила у себя на спине парашют, когда ее самолет камнем падал на землю.

— Ты уверена? — спросила она.

— Еще бы, — отозвалась Джулия. — Так что прекращай валять дурака и скажи об этом своему адвокату, когда он придет к тебе в следующий раз. Напирай на то, как много всего тебе пришлось пережить. Расскажи эту слезливую басню о своем отце, вообще обо всем, что сможешь вспомнить и придумать. И не успеешь оглянуться, как выйдешь отсюда.

Сюзанна повеселела.

— Как ты думаешь, мне могут дать очки, пока я нахожусь тут? — неуверенно спросила она. — Я плохо вижу, так что не могу читать.

— Могут, если ты попросишься на прием к врачу, — сказала Джулия. — А когда будешь сидеть у него, начни рассказывать ему о себе. Он любопытный козел, и ему нравится считать себя психиатром. Скажи ему, что ты пала духом, что у тебя депрессия, и он даст тебе какие-нибудь таблетки. Иногда такие штуки не помешают, чтобы снять напряжение.

Когда вечером погасили свет, Сюзанна почувствовала себя лучше. Она догадалась, что, должно быть, Джулия передала кое-что из ее рассказа остальным заключенным, потому что во время чая несколько женщин ободряюще улыбнулись ей и даже заняли вечером место у телевизора. И, хотя при том шуме, который стоял вокруг, сосредоточиться на телепередаче было совершенно невозможно, все-таки это было лучше, чем ощущать себя изгоем.

Днем Джулия поинтересовалась отцом Аннабель, и сейчас, когда Сюзанна лежала на своей койке, надеясь сегодня ночью наконец-то заснуть, она мысленно вернулась к этому вопросу. Слишком многое случилось с тех пор, как она в буквальном смысле вычеркнула Лайама из своей жизни.

И вот теперь, ночью, его лицо возникло перед ней, как живое: его темные глаза с морщинками вокруг них от смеха, его курносый нос, вьющиеся каштановые волосы, ниспадающие до бронзовых плеч, когда он работал в саду. Ее отец называл Лайама бродягой, что в его понимании было хуже цыгана. Но Лайам отнюдь не был бродягой, он был хорошо образован и даже учился в колледже. Просто его вольнолюбивая натура заставляла его переезжать из города в город, он спал в своем старом автофургоне, подрабатывая садовником или чернорабочим.

Лайам постучался в двери их дома в самом начале марта 1985 года. Он рассказал, что занимался рубкой деревьев у одного из их соседей, и те сказали ему, что у них тоже есть мертвые, засохшие деревья, которые необходимо срубить.