Сломленный герой (СИ)

Таких невероятных виражей в своей жизни Локи не мог предвидеть, должно быть, примерно так же чувствует себя Тор. Им действительно нужно немного времени, чтобы осознать произошедшее и уладить свои повседневные дела. Учитывая, что демон успел восстановить свои силы для схода в Ётунхейм, он не мог задерживать нефилима дольше, чем необходимо. Ситуация, в которой по вине Малекита оказался Тор, очень беспокоила мятежного демона, однако ничего сделать он не мог, более того, обман необходимо скрыть, не позволить никому обнародовать. А пока они оба нуждаются в небольшой передышке, у Локи давным-давно не было серьёзных отношений, и такой неожиданный поворот в его жизни не мог оставить его равнодушным и спокойным.

Ступить в Ётунхейм с гордо поднятой головой и восстановившимися крыльями было несколько странно. Многие бросали на него испуганные неверящие взгляды, завистники реагировали сдержанно, пытаться напасть на него теперь глупо и опасно. Локи кожей чувствовал разочарование, злые взгляды, кое-кто здесь упустил хорошую возможность воцариться вместо него.

Первым делом Фарбаути посетил Лафея, своего наставника, любовника и отчасти отца. Когда Локи приблизился к арочному входу, увидел восседающего на своём излюбленном месте демона, тот был хмур. Создавалось впечатление, словно тысячу лет он не сходил с места.

Локи переступил порог отцовских чертогов, синекожий сурово бросил, не поворачивая головы:

— У меня нет желания говорить!

— Даже со мной? — Локи остановился у порога, настороженно рассматривая спину наставника. Тот резко распрямился, обернулся и немедленно вскочил со своего места, устремился вперёд к нему. Глаза разгорелись двумя ярчайшими углями. У Локи отлегло от сердца — отец рад его видеть.

— Локи! — вскричал Лафей так, что по ушам резануло. — Локи!

Наставник подлетел вихрем и тут же схватил за плечи, прижал к себе тонкое, но сильное тело, словно из его рук вырывали дорогое и любимое дитя. Фарбаути тепло улыбнулся ему в шею, коснулся губами синей кожи, обвил его руками, вдыхая знакомый аромат.

— Выкарабкался, — выдохнул демон. — Я боялся, что ты, что тебя…

— Знаю, — Локи кивнул и совсем тихо прошептал. — Что происходит? Ты ведь что-то знаешь?

Локи всего лишь закинул удочку с приманкой, он усмотрел в странном поведении Таноса возможную предварительную договорённость с отцом. Возможно, Лафей попросил о помощи и небольшой поблажке для своего любимчика.

— О чём ты? — деланно удивился Лафей, осторожно выпуская любимое чадо из объятий, заглядывая в зелёные глаза.

— Меня хотели свергнуть, кажется, — хитро ответил Фарбаути, словно не имел в виду неожиданную заботу Таноса.

— А то ты не в курсе, что твои привилегии мечтали заполучить многие, но…

— Но вот я здесь, — широко улыбнулся демон, Лафей ведь не мог его обманывать. А если и сделал это, то чего ради? — Я должен предстать перед повелителем.

— Да, — покивал демон понимающе. — Он ждёт тебя. Иди к нему, а потом возвращайся сюда.

***

Генуан, воплощение силы и власти тёмного мира туманов и льдов и горячей бездны, восседал на своём обсидиановом троне. В его чертоги вели три входа, из Ётунхейма, Муспельхейма и Свартальвахейма, закалённые мощью древней магии, охраняемые стражами, не допускающими к владыке без его призыва. Генуан являл собой разные формы, привычные для глаза древнего или относительно молодого демона. Каждому он являлся в различных обличиях. Фарбаути видел перед собой статного мужчину с длинными чёрными волосами, подобно туману пряди стелились по воздуху тонкой дымкой, лицо его подобно мрамору: располагающий лик и пугающий своим вниманием взгляд. Узкая талия обёрнута ожерельями из тумана и наэлектризованного света.

Немногословный повелитель, как всякий правитель, держался несколько отстраненно, но Локи чувствовал отклик этого грандиозного и властного существа. Демон всегда испытывал почти детский трепет, давно забытый с течением лет, когда представал перед повелителем Ётунхейма. Фарбаути вдруг вспомнил себя в далёком детстве, воспоминания почти стёрлись, остались лишь связанные с эмоциями фантомы. Локи навзничь падает в грязь, приземляясь на колени, стирает руки в кровь, а на глаза наворачиваются слёзы, совсем новая одежда грязная и рваная из-за его спешки, а ведь отец говорил ему не бегать. Как и всякий мальчик, Локи боялся отца, его грозного взгляда и голоса, он в ужасе думал, что его немедленно растерзают за порчу одежды и лишние хлопоты, а отец вместо этого подхватывает его на руки и без слов прижимает к себе, даже не ругает, просто сопит и молчит, идет домой, держа его на руках. Воспоминание было далёким и выцветшим, как старая фотография, лишенная фокуса и смысла с течением времени. Но те эмоции, которые Фрабаути испытал в тот момент, воскресли именно сейчас, напоминая, что Генуан такой же отец, как и тот далёкий плечистый муж, с лёгкостью подхвативший его как пушинку.

Генуан был молчалив и внимателен к опальному демону, но удостоил его лишь парой слов.