Слон для Карла Великого

Имма засунула руку под рясу и вынула оттуда шкатулку. Когда она раскрыла ее, шарниры с тихим щелканьем распались. Дрожащими пальцами она вытащила оттуда гвоздь, сняв его с бархатной подкладки, бросила на землю украшенную драгоценными камнями коробку и стала ждать следующего удара копья.

И тут орудие убийства снова просунулось через живую изгородь, рассекло воздух над неподвижной Ротруд и опять исчезло. Снова хихиканье:

– Вы еще там, богомолки? Настал ваш последний день!

Имма подскочила так близко к кустам, что ветки оцарапали ей лицо. Она согнулась, чтобы быть как можно меньше ростом, и изобразила приступ кашля старухи, который уже однажды привлек сюда копье.

Этот сигнал немедленно возымел действие. Железное острие высунулось из переплетения ветвей и рассекло ей левое ухо. Имма тут же отреагировала. Она обхватила древко копья, изо всей силы рванула его на себя, услышала, как враг споткнулся, а затем ткнула гвоздем сквозь изгородь. Раздался крик, реликвия выскочила у нее из рук и перелетела на ту сторону. Однако враг выронил из рук копье, которое теперь лежало в ее руках. Она развернула оружие. А затем, сжав губы и закрыв глаза, нанесла резкий удар копьем через ветви. Она попала во что-то мягкое, и оттуда раздался булькающий звук.

От отвращения Имма отпустила древко и отскочила назад. Древко задрожало, вырвало несколько листков из кустов и как живое затанцевало между ветвями. В конце концов оно внезапно исчезло, послышался глухой звук падения за кустами.

Имма прислушалась. Издалека доносился стук падающих балок и фахверка. Однако на противоположной стороне живой изгороди было тихо. Она выждала еще какое-то мгновение, а затем упала на землю рядом с Ротруд. Горячая боль пульсировала у нее в голове, нижняя челюсть онемела. Она ощупала раненое ухо и почувствовала влагу и колющую боль. Она отдернула одну руку, нашла ею другую, и они соединились в молитве.

Имма долго неподвижно сидела, обезумев от страха, вины и ужаса. Через несколько часов рассвет разогнал ночь. Копоть и дым, словно утренний туман, повисли в воздухе вокруг. Когда взошло солнце, Имма поднялась на ноги. Все вокруг было спокойно. Она убедилась, что Ротруд еще жива. Затем пошла назад, в сердце лабиринта. Нужно разбудить Аделинду.

Послушница проспала наступление новой эпохи.

9

Танкмар ехал будто верхом на дьяволе. Он восседал на покрытой складками кожи шее слона, направляя его по глубоким колеям вдоль главного торгового пути. Маленькая процессия неспешно шла по стране, минуя усадьбы, пересекая смешанные леса, проходя мимо скошенных полей. Абдул Аббас вызывал любопытство, где бы они ни появлялись. Крестьяне опускали косы и серпы и долго смотрели вслед процессии. Вороны взмывали вверх, и, словно тени, проносились над головами путешественников. Запряженные волами повозки поспешно съезжали с узкой дороги, чтобы уступить ее им. Возницы крестились и плевали через плечо, как только процессия проходила мимо.

На спине великана Танкмар чувствовал себя королем. Он величественно возвышался над остальными всадниками, ехавшими на лошадях впереди него. Белые тюрбаны раздражали его, как быка красные тряпки. С каким удовольствием он бросил бы камень в арабов, а затем спрятался от их гнева здесь, на слоне! Но он держал себя в руках. Спор между Масруком аль-Атаром и Исааком из Кёльна за последние два дня затих, как и остальные разговоры между мужчинами. Лишь Санад, Халид и Хубаиш разговаривали между собой. Хубаиш во время езды держал перед собой, будто древко знамени, свое копье, которое он именовал qanah[26].

К концу копья он прицепил кусок черной материи, которая развевалась под франкским ветром, словно боевое знамя аббасидов. Это было молчаливое предупреждение. Исаак же ограничивался лишь короткими приказаниями, также и по отношению к своему рабу.

Танкмару было не по себе.

На Абула Аббаса, казалось, раздражение не производило никакого впечатления. Со времени выхода из Генуи толстокожее животное шло за остальными, словно это доставляло ему удовольствие. Три ночи подряд Танкмар спал на широкой спине слона и за это время оценил безопасность своего спального места. Все опасения оказались безосновательными. Абул Аббас не был чудовищем, пожиравшим людей. Танкмару скорее казалось, что у слона довольно терпеливый характер. Он и днем не слезал с Абула Аббаса и ехал верхом на слоне, даже если не мог управлять им. Слон следовал за всадниками совершенно добровольно, пребывая в восторге от хвостов лошадей.

Абул Аббас проявлял здоровый аппетит. Когда они останавливались на привал, он добирался до листьев и ветвей, обрывая деревья до голых веток, или же хоботом и бивнями разгребал землю в поисках корешков. Зачастую лес вокруг до наступления утра был изрядно ощипан. Двигаясь дальше, группа оставляла после себя «залысины» в кустарнике, которые зарастут снова лишь следующей весной.