Слон Килиманджаро

— На рассвете, мистер Роджас. Пожалуйста, не опаздывайте. Мне не терпится добраться до бивней.

Он вышел из кабинета, оставив меня осмысливать последствия предстоящей одиссеи.

— Ты сошел с ума?

Хильда сидела напротив меня за столиком в кафетерии для руководства, ее круглое лицо раскраснелось от негодования.

— Нет. — Я покачал головой. — Вроде бы нет.

— Что ты знаешь об этом человеке?

— Много чего. — Я отправил в рот кусок пирожного.

— Много чего, — повторила она. — А чего много? Он появляется неизвестно откуда, в архивах Монархии о нем нет ни бита информации, он признает, что не остановится перед убийством, если кто-то станет между ним и бивнями, он живет как какое-то животное в этой жуткой квартире, и ты берешь четырехнедельный отпуск, чтобы лететь с ним на Землю и присутствовать при языческой церемонии, о которой ты ничего мне не говоришь.

— Ему нужна моя помощь. И пока я согласился лететь с ним только на Небесную Синь. Насчет Земли я еще не решил.

— Почему-то, когда мне требовалась твоя помощь, ты ссылался на загруженность работой, — фыркнула Хильда и ударила пухлым кулачком по столу, расплескав чай.

— Это моя работа, — терпеливо объяснил я.

— Твоя работа закончилась, как только ты нашел бивни.

— Я их еще не нашел, — уточнил я. — Вот почему я должен лететь на Небесную Синь.

— Не води меня за нос, Дункан. Ты их нашел, в этом можно не сомневаться. Слишком уж самодовольная у тебя физиономия.

Я не мог этого отрицать, но не хотелось и подтверждать, поэтому я молча смотрел на нее.

— Скажи мне правду, — после долгой паузы взмолилась Хильда. — Ты думаешь, то, что он собирается сделать, как-то связано с восстановлением чести или престижа масаи?

— То, что думаю я, значения не имеет. Он думает, что связано, а это — главное. Она покачала головой:

— Почему я трачу на тебя столько времени, Дункан?

— В самом деле, почему? Она пожала плечами:

— Если бы я знала.

— Ты не можешь объяснить, почему тебя тянет ко мне. Я не могу сказать, почему я решил помочь Мандаке. Почему бы нам не остановиться на том, что я наконец-то выполняю то, чего ты от меня хотела?

— Когда это я говорила, что хочу отправить тебя на Землю с Мандакой?

— Ты всегда говорила, что хочешь, чтобы я брал на себя обязательства по отношению к кому-либо. А когда я взялся помочь Мандаке, ты начинаешь жаловаться.

— Ох, Дункан, Дункан, что же мне с тобой делать? Как можно быть одновременно таким умным и таким глупым?

— Почему бы тебе не пожелать мне счастливого пути и не сказать, что привезти тебе с Небесной Сини?

— Вернись с Земли здоровым и невредимым. Этого будет достаточно.

— Я еще не решил, полечу я на Землю или нет, — напомнил я ей.

— Разумеется, полетишь, — бросила она.

— А если и полечу, кому захочется убить специалиста по розыску охотничьих трофеев?

— Ты действительно хочешь, чтоб я сказала тебе? Мы вновь начнем ссориться.

— Тогда не говори. — Я достал карманный компьютер.

— Если я решу лететь на Землю, то вернусь через двадцать девять дней. Почему бы вам с Гарольдом не заказать на тот вечер столик на троих в «Древних временах»? Я угощаю.

Она вздохнула, уставилась на чашку с чаем.

— Я подумаю, Дункан.

Доедали мы в полном молчании. Потом я поднялся.

— Извини, но должен бежать. У меня еще полно дел. Она не сдвинулась с места, не отвела глаз от чашки. Я подумал, что она хочет посидеть одна, и повернулся, чтобы уйти.

— Дункан?

— Да?

— Счастливого тебе пути, черт бы тебя побрал.

Корабль Мандаки приземлился в единственном космопорте Небесной Сини, и мы поехали в город на маленьком такси-роботе.

Планета полностью отвечала своему названию, ибо нигде я не видел такого синего неба. Причиной тому, решил я, чистейший океан, покрывавший восемьдесят процентов поверхности. Такси мчало нас мимо ухоженных полей, где фермеры выращивали гибрид пшеницы с гораздо более крупными зернами, чем на других планетах. Чистый, прозрачный воздух наполнял легкие, я откинулся на спинку сиденья, наслаждаясь поездкой, а вот Мандака нервничал, не находя себе места.

Наконец такси доставило нас на огромную площадь, исторический центр города, и робот подробно объяснил нам, как добраться до музея. Пять минут спустя довольно примитивные движущиеся дорожки вынесли нас к зданию музея, и мы сошли на каменные ступени. Я представился швейцару и спросил, как нам с Мандакой попасть в крыло естественной истории.

— Уведомите также о моем прибытии Хейзл Гутридж и попросите ее встретить нас в зале окаменелостей.

— Разумеется, мистер Роджас, — кивнул швейцар и поспешил за Мандакой, уже шагавшим по коридору.

Мы миновали три художественные галереи, научный зал, добрались наконец до раздела естественной истории, а несколько мгновений спустя вошли в зал окаменелостей, где нас встретили двадцатипятифутовый динозавр и пятьдесят скелетов мелких зверушек.

— Где бивни? — шепотом спросил Мандака.

— Совсем рядом. — Я уже хотел поделиться с ним своим секретом, но тут вошла Хейзл Гутридж.

— Как я понимаю, мистер Роджас? — Она направилась ко мне, протягивая руку.

— Очень рад нашей личной встрече, — улыбнулся я. — Этот джентльмен — Букоба Мандака, мой коллега.