Слоник из яшмы. По замкнутому кругу

Барминцев не мог сразу ответить на все интересующие майора вопросы. Предстояло кропотливое исследование картины через бинокулярный микроскоп, создание рентгенограммы и фотосъемка пейзажа под воздействием ультрафиолетовых лучей. На эту работу Барминцев потребовал шесть часов. Никитину не оставалось ничего другого, как согласиться.

День был солнечный.

На углу улицы девушка в пестрой косынке продавала махровую гвоздику. Никитин машинально купил букетик, Ксюшины любимые цветы, и подошел к парапету набережной. Бережно положил букет на шершавый теплый камень и задумался, смотря, как свежий ветер гонит волны по воде. На противоположном берегу, по направлению к Каменному мосту, шли строем пионеры. Задиристо, по-петушиному пел горн, четко звенела дробь барабана. И Никитину вспомнились строки:

…Под тревожную
Дробь барабана
Нашу верность с тобою
Скрепили маки
У камней
Орадура-Сюр-Глана!

Он решительно повернулся и, забыв о гвоздиках, пошел к ожидавшей его машине.

В «Интуристе» Никитин узнал, что в связи с подготовкой к диссертации на кандидатскую степень Сухаревская была в отпуске. Записав ее адрес и даже тему диссертации, он поехал на Метростроевскую, где жила переводчица. Но разыскать Аллу ему удалось лишь в третьем научном зале Библиотеки имени В. И. Ленина. Они вышли из зала, и Никитин тихо спросил:

— Ватикан входит в тему вашей диссертации?

— Я пишу диссертацию о творчестве Франсуа Рабле, а многие произведения французского гуманиста проникнуты духом иронии и сарказма к догматам церкви, — ответила она.

— Некоторые вопросы, связанные с религией, мне не очень понятны.

— Например?

— Скажите, Алла, вот вы работали с Луизой Вейзель. У меня как-то не укладывается в голове — Вейзель католичка и в то же время корреспондентка газеты «Вуа увриер», органа Швейцарской партии труда.

— Я много беседовала с Луизой Вейзель и пришла к выводу, что сейчас отцы церкви стараются иметь своих людей в рабочих организациях и прогрессивной печати. Кроме того, Вейзель получила образование в католической школе, в монастыре. Не говоря о сильном влиянии, которое имеет на нее прелат Штаудэ.

Прошло только два часа с тех пор, как он расстался с Барминцевым, но, проникаясь все большим и большим нетерпением, Никитин извинился перед Аллой и по автомату из вестибюля позвонил в мастерские. Ему долго пришлось ждать, пока Барминцев подошел к телефону.

На его тревожный вопрос художник ответил вопросом:

— Откуда вы говорите?

— Из Библиотеки Ленина.

— Приезжайте возможно скорее! — Барминцев повесил трубку.

Через несколько минут Доронин затормозил машину на Ордынке.

Никитин разыскал Барминцева в лаборатории.

— После изучения миниатюры через бинокулярный микроскоп я мог бы с уверенностью сказать, — начал реставратор, — что под верхним слоем живописи второго изображения нет, что пейзаж написан по чистому холсту с обычной подготовкой. Однако рентгенография дала неожиданные результаты, которые можно расценить по-разному. — Он вынул из кюветы пленку размером восемнадцать на двадцать четыре и поднес ее к свету. — Вот рентгенограмма этого пейзажа, смотрите.

Сколько ни всматривался Никитин в негатив, он ничего не мог рассмотреть. Перед ним была совершенно чистая, проявленная пленка.

— Странно, но я ничего не вижу.

— В этом нет ничего удивительного, — согласился Барминцев. — На пленке действительно нет никакого изображения. Вы представляете себе, как происходит рентгенография? Вот станок, — сказал он, указывая на деревянную конструкцию. — На верхней раме станка укрепляется картина. Поверх полотна кладут негативную пленку, лампа расположена снизу. Пучок рентгенолучей, проникая через картину, отбрасывает изображение на светочувствительный слой фотопленки. Вам этот процесс понятен?

— Вполне. Этот процесс похож на обычную контактную фотопечать, только роль негатива здесь выполняет картина, а фотобумаги — рентгенопленка.

— Совершенно верно. Теперь представьте себе, что неоднократное рентгенографирование этой картины дает одни и те же результаты — на пленке нет изображения.

— Быть может, недостаточная экспозиция? — высказал предположение Никитин.

— Экспозиция последнего рентгенографирования сделана с пятикратной передержкой, и, как видите, результатов никаких.

— Какой же вывод? — спросил Никитин.

— Вывод может быть только один — в живописном слое картины или под этим слоем находится покрытие, поглощающее рентгеновские лучи. Сделав такое предположение, мы произвели небольшой соскоб с подмалевки полотна и осуществили химическое исследование. Анализ показал, что здесь присутствуют в значительных количествах сульфат бария и коллоидное белковое вещество. Все это никакого отношения к живописи не имеет и никогда для подмалевки не применяется.

— Что же находится под слоем живописи? — спросил Никитин.