Слониха-пациентка

Как известно, диуретики приводят к выделению людьми (и животными) большего по сравнению с нормой мочи, а я отдал бы что угодно, чтобы Чу-Лин меньше — гораздо меньше — пил и соответственно гораздо меньше испускал мочи. Но статья говорила о парадоксальном эффекте воздействия диуретиков при лечении этой болезни. Никто не мог с уверенностью объяснить, почему так происходит, но в данной ситуации применение диуретиков приводило к противоположному результату.

Мне, как и большинству ветеринаров, знакомо упомянутое семейство диуретиков — тиазиды. Они применялись для удаления накопившейся жидкости при болезнях сердца и некоторых видах водянки. В настоящее время я использую их главным образом для уменьшения водянистых вздутий в подбрюшии у слонов.

Я тут же позвонил Антонио Луису:

— Понимаю, то, что я скажу, может показаться глупостью, но попробуйте дать Чу-Лину немного салурика.

Марио, младший из двух смотрителей панд в Мадриде, находился в ночной смене: они с Анхелем установили круглосуточное дежурство возле подстилки больного. Согласно моему инструктажу, в полночь он дал одну таблетку диуретика Чу-Лину, раскрошив ее и смешав с небольшим количеством меда и йогурта. Сами понимаете, упросить находящегося в таком состоянии зверя что-нибудь съесть очень трудно. Марио гадал, могло ли чем-нибудь помочь это последнее из бесчисленного ряда снадобий, прописанных ветеринарами. Сам он был уверен в близости конца. Вопрос только в том — когда. Он втайне надеялся, что это случится во время дежурства Анхеля.

…Яркие лучи утреннего солнца ворвались в окно кухоньки, где готовили еду пандам. Это было самое лучшее время в зоопарке. Животные выходили на огромные зеленые лужайки и в сады и были на час-другой предоставлены самим себе. Марио слышал, как они на своих разных языках возвещали о том, что проснулись. Вдали, позевывая, ворчал лев, щебетали, словно пташки, капуцины, будя заспанных уток, которые провели ночь на обезьяньем острове; щелкая клювами, вышагивают по дорожкам пеликаны, останавливаясь перед каждым загоном или прудом, точно зооинспектора. Вскоре придет Анхель и сменит его. Время было готовить завтрак пандам. Смотритель отмерил в миску из нержавеющей стали обычные ингредиенты — пять ложек сои, одну ложку меда, оливковое масло, сухие дрожжи, витаминную смесь и триста граммов хлопьев, выпускаемых специально для панд. Добавил горячей воды и тщательно смешал все это в кашу. С этого начнется день Чанг-Чанга; не забудем и о нескольких лакомых веточках бамбука на закуску. В миску для Чу-Лина он вылил картонную упаковку йогурта, добавил ложку вареного рису — хорошо, если умирающий зверь медленно-медленно вылакает хотя бы половину, прежде чем отвернет голову…

Марио отправился по коридору и отпер дверь Чанг-Чанга.

— Привет, старина, — сказал он почтенному самцу, по-прежнему уютно возлежавшему на своей спальной полке, и поставил перед ним миску.

Когда захочет, слезет и поест. Затем Марио отправился к другой массивной деревянной двери — Чу-Лина. «Может быть, сегодня…» — подумал он, стискивая зубы, всякий раз заступая на дежурство в последний месяц, готовый к последнему акту трагедии. Он заглянул одним глазом в замочную скважину… Странно! Ничего не видно. Она как будто заблокирована. И вдруг он увидел: по ту сторону замочной скважины к ней прижимался глаз, пытавшийся взглянуть на него! Марио быстро отодвинул засов и распахнул дверь. За дверью, шатаясь, стоял Чу-Лин и — смотрел на миску! Он хотел свой завтрак! Марио поглядел на пол — ни единой лужи! Его руки задрожали от волнения. Марио наклонился и поставил миску перед пандой. Почти — но не совсем! — теряя равновесие, Чу-Лин наклонил голову и — слизал все до последней капли. Марио, забыв захлопнуть за собой дверь, ринулся в кухню и схватился за телефон. Пока он сообщал Антонио Луису сногсшибательную новость, Чу-Лин шаткой походкой приплелся в кухню и стал обнюхивать мешок с хлопьями для панд.

— Чудо, просто чудо! — кричал смотритель в трубку.

Да, это действительно было чудо.

Оба смотрителя (Марио не ушел домой после смены) наблюдали за Чу-Лином весь день. Он пил воду, но — в нормальном количестве, не отказывался, как раньше, от пищи и съел даже несколько бамбуковых листьев — хоть и не скажешь, чтоб уж очень жадно. Надо ли говорить, в каком я был подъеме, когда в неурочный час — в семь утра — принял звонок из Мадрида! Дав указания продолжить лечение диуретиками, я откупорил себе к завтраку бутылку шампанского.