Слониха-пациентка

До этого мы подсчитывали дозы лекарств, как, например, антибиотиков, для таких гигантских животных, что называется, на пальцах — брали количество, необходимое, скажем, для тягловой лошади, умножали на три и вычитали энное количество, потому что площадь поверхности тела так же принимается в расчет, как и вес, а с увеличением веса тела она возрастает далеко не в тех пропорциях. Но этот робинзоновский подход к терапии стал удовлетворять меня все меньше и меньше. Учебники по медицине приводят дозировки тысячи и одного лекарства для человека и животных, но даже не упоминают большинство моих пациентов. Каждый вид животного по-своему реагирует на лекарство, разрушает и выводит его из своего организма — это зависит от вида, физиологии, анатомии, размера, быстроты жизненного процесса и так далее, и тому подобное. Я знал, что змеи очень медленно выводят из своего организма большинство антибиотиков, что морскую свинку легко отравить безопаснейшим из антибиотиков — пенициллином, что дельфину для поддержания способности крови убивать микробов требуется втрое больше гентамицина — антибиотика широкого спектра действия, — нежели человеку с такой же массой тела. Но о большинстве лекарств, нередко ядовитых при передозировке, мы решительно не знали, сколько и как часто их нужно давать китообразным, чтобы они успешно и безопасно сделали свое дело. С Фрейей я решил впервые при лечении китообразных совместить терапию с экспериментированием. «Назначаем Фрейе курс амоксициллина», — сказал я Джону. От лаборатории требуется дать оценку уровню лекарства в крови через час, три, шесть, двенадцать и двадцать четыре часа после введения дозы. Мы знаем уровни амоксициллина, убивающие чувствительные к нему бактерии, так что если брать у Фрейи кровь на анализ через указанные промежутки времени, мы сможем подсчитать: а) правильно ли выбрана доза или нуждается в уточнении; б) как долго держится уровень, убивающий микробов.

Джон так и просиял от радости. Конечно, ему придется брать анализ даже ночью, но эти животные были делом всей его жизни. Мы организовали быстроходных курьеров для доставки образцов в специализированную французскую лабораторию на анализ. Эксперимент с амоксициллином набрал обороты, и мы быстро получили информацию об уровне и частоте дозировки антибиотика средней взрослой самке косатки. Но, к сожалению, никакого воздействия на затлевшийся в организме Фрейи очаг инфекции антибиотик не оказал. Я попробовал другое средство — цефалексин. Мы снова провели цикл анализов и нашли правильный уровень дозировки, но и этот антибиотик не дал никакого эффекта. Попробовали бакампициллин, линкомицин, доксициклин, снова и снова снаряжали в лабораторию курьеров с пробами, но признаки наличия инфекции в крови пациентки не исчезали. Для меня было слабым утешением, что мы получили информацию о правильном применении вышеперечисленных антибиотиков, которая непременно окажется бесценной для будущего.

Отсутствие реакции организма Фрейи на лечение глубоко тревожило меня, а когда в один прекрасный день я получил известие, что появились первые клинические признаки болезни — косатка сделалась апатичной и не прикасается к еде, — я немедленно вылетел во Францию, ломая голову, что предпринять дальше. Мне нужно было определить, где возник очаг инфекции. А как это сделать?