Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб

— Откуда же перевели?

— Из Валги, из лагеря.

— И год?

— В конце сорок второго — начале сорок третьего года.

— С ваших слов, сколько раз из лагеря в Валге вы бежали?

— Да раза три бежал, ловили, в тюрьме, карцере сидел. Страшное время было, сколько лишений перенес.

— Здорово у вас получается. Бежал, бежал, в карцере отсидел 21 сутки. Причем ведь помните, что не 20 суток, а в других случаях память отшибает у вас. В тюрьме побывали и… в унтер-офицеры выбились, с правом ношения оружия и свободного передвижения согласно местным предписаниям, а?

— Это вы вспомнили про этот аусвайс? Я его сдал в отряде и все объяснил там.

— Все, да не совсем, гражданин Шелест. Из карцеров и тюрем в унтер-офицеры не производят. Не было такого. Без особых заслуг, конечно. К тому же опять вы врете, как сивый мерин, Петр Анисимович, — уже зло бросил Конрад.

— Как, как вы сказали?

— Как врете? Как сивый мерин. Довольно изощренно, но я вас опровергну. Аусвайс вам выдан был когда? 1 августа 1942 года, т. е. когда вы считались еще за лагерем № 351 в Валге, и удостоверение подписано тогдашним начальником лагеря подполковником Ярцибекки там, в Валге. Начальником лагеря № 350 в Риге он стал только в сентябре 1943 года. В Риге у вас было удостоверение валгского лагеря, откуда вы побеги совершали. Доходит? Ни по чьему заданию, Шабаса или еще кого-то, вы не поступали на службу к немцам. Рижских подпольщиков в Валге не было. По приглашению врага, за особые заслуги вы стали унтер-офицером там, в Валге. Потом вас перевели сюда, в лагерь 350. Исполняли вы здесь разные роли: и сидевшего в лагере, и бежавшего, и скрывавшегося. Не в тюрьмы вас сажали за побеги, а услуги вы в это время оказывали по разным лагерям.

— Ну как вы можете так говорить? — пробовал тихим голоском возразить Шелест. Он буквально на глазах терял дар речи.

— Скажите, вы от Родины отреклись? Присягу в Красной Армии перечеркнули? — Конрад давил на собеседника, как асфальтовый каток на мостовую.

— Как это понимать? Я не отрекался, я сражался в отряде.

— Но на верность фюреру и рейху вы принимали присягу, до августа сорок второго, перед тем, как вам дали звание унтер-офицера? Иначе вы бы его не получили. Улавливаете?

— Принимал.

— Следовательно, от присяги в Красной Армии тем самым вы освободились?

Шелест молчал.

— Скажите, вы наших пленных в Германию конвоировали?

— Да, эшелон сопровождал. С пленными.

— Почему вы не указываете нигде, что были в Германии, даже в отряде об этом не рассказывали, равно как и о присяге в армии врага?

Шелест замолк. Что было сказать? Так с ним еще никто не разговаривал. Мысли выхватывали картины прошлого, все путалось, страх обуял его. Если докопаются до Вали, Марии, Эмилии, до Екатерины, до Елены, что тогда? Тогда все?! Как во сне он слышал слова:

— Идите, думайте. Наш шеф, вы знаете его по партизанским краям, распорядился дать вам возможность, если сочтете нужным, описать все подвиги собственноручно. Протоколы потом будем отделывать. Кстати, вы на Парковой жили?

— Это в здании публичного дома? Жил. А что?

— Да так, я засомневался в своей памяти, — сказал Конрад.

Положим, в свою память он верил. Он проверил гипотезу Зарса, который давал Пуриньшу рекомендацию на предъявителя для мадам Бергман. Значит, на свет божий выплывал Эрис. Он жил напротив этого дома.

…После второй встречи с Шелестом, Конрад делился с Казимиром:

— От кого он получил документы «центра», он толком объяснить не может. За обнаружение таких серьезно компрометирующих антифашистских документов их владельца к стенке поставили бы, а он не помнит, кто именно ему их дал. Фантастическая ложь! То Федя, то парк с неизвестными партизанами, то какая-то женщина. Патологический врун! Немцы ему все изготовили в единственном экземпляре. Текст под диктовку он писал или даже сочинил сам. Но переписаны они другим человеком. Почерк не его. Я ему говорю: «Вы автор?» — «Нет, я не писал эти документы, это не мой почерк». Я говорю: «С изготовленных вами образцов эти документы скопированы другим человеком, повторившим все ваши ошибки и особенности. Почерк явно не ваш, но вы автор документов или соавтор. Ошибки все ваши».

— Действительно так? — удивился Казик.

— Полюбуйся. Два эксперта изучали. Да и я кое-что соображаю. Он же по существу малограмотный человек, несмотря на высшее заочное.

— Если бы он один. Поэтому я всегда стремился на очное, — вздохнул Казик.

— Не расстраивайся. Я тебе продиктую из этих бумаг: слова, отдельные фразы из отношения в ряд, присяги и его удостоверения. Ты напишешь, затем я покажу, как он пишет в этих документах и в течение всей своей жизни. Вот образцы. Пиши!

Конрад продиктовал: «Рига, Рижский». Казимир написал.