Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб

Но дело выглядело совсем не так. Оккупировали-то они нас, и стало быть, танец «слонов», вытаптывающих все живое четыре года, исполняли на нашей земле фашисты. Фактически неправильно изображать дело так, что мы в этих условиях одерживали над противниками из карательных служб Германии одну победу за другой. Я понимаю, как некоторым хочется романтики борьбы и удач при битье эсэсовцев, но, к сожалению и по правде, нас тоже колотили.

По роду осуществлявшейся почти в течение тридцати лет службы; автору приходилось распутывать истории, связанные с предательскими делами наших граждан, и надо сказать, что таковые совершались далеко не случайными «заблудшими овцами». После войны, кажется в 1948 году, для служебного пользования был издан указатель по розыску агентов немецких карательных органов. Любопытная деталь: в этом толстенном гроссбухе не было нумерации: фамилия каждого выделялась жирным шрифтом и шла на странице с новой строки, а дальше перечислялись другие имевшиеся у него (нее) фамилии, клички и назывались приметы. Удобства в работе это не создавало, так как каждый раз надо было в письмах по розыску переписывать целый абзац, в то время как ссылка на номер снимала бы ненужную писанину. И вот однажды мы прикинули, сколько же лиц перечисляется в этом фолианте? Оказалось, что порядка десяти тысяч. Так что даже от своего служивого люда пытались спрятать концы на тему количества предательств.

Нужна ли в этом вопросе гласность? Да, нужна. Во-первых, на вещи такого рода надо было смотреть трезво и не обольщаться лозунгами и фразами предвоенных песен. Идеология гитлеризма, лагеря, плен, тюрьмы, негативы коллективизации, довоенная депортация людей из Прибалтики, посулы, деньги, нравственные и физические мучения — все это способствовало перерождению людей, вплоть до предательства по отношению к своему отечеству. Во-вторых, не без вины виноватых у нас тоже хватало, не надо приравнивать их к жертвам репрессий. Речь идет исключительно об установленных агентах карательных органов Германии. И это просто факт, что в результате репрессий перед войной было выбито около двадцати тысяч чекистов. Да, правда, среди последних находилось тоже немало перерожденцев, но убивали их не за это, их создала и уничтожила за ненужность система.

Вот мы и подошли к драме противоборства наших идейно крепких, но неподготовленных, во многом жертвенных патриотов и отбалансированной до винтика полицейской машины — людей Канариса, Мюллера, Панцингера и пр. Да, мы выиграли войну, наши солдаты водрузили Знамя Победы над рейхстагом! Но сколько жизней мы потеряли из-за собственной безмозглости!

Судьбы главных героев этой невыдуманной истории мы попытались увидеть холодными глазами врага, показать их через практическую деятельность абвера и гестапо, проводивших хитроумные комбинации, в которые, и здесь ни убавить ни прибавить, «мы» попадались. Под словом «мы» я имею в виду и самих погибших патриотов, и их начальство. Не надо все спихивать на экстремальные условия войны, на то, что война есть война и другие расхожие понятия, допустимость которых никто не отрицает.

У меня на всю жизнь осталась в памяти гибель Николая Ивановича Кузнецова, которого на протяжении всей его карьеры в качестве офицера вермахта Пауля Зиберта использовали шаблонно. Раз за разом он в одном и том же обличье убивал, похищал германских «слонов» в больших чинах, выполнял задания безропотно. И враг его изучил досконально, не мог не изучить, — столько накопилось одних и тех же приемов. Нужна была такая деятельность Кузнецова? Да, и ему говорили: «Вперед, Коля», и он шел, и за своей смертью тоже. А его надо было вывезти на Большую землю, спасти, или придержать при отряде, сменить амплуа и тоже спасти. И никто не оправдает его гибель экстремальными условиями войны. А смерть Рихарда Зорге, сидевшего в японской тюрьме в ожидании виселицы? Никто не пожелал обменять его на японских генералов, бывших в плену у нас. Какими военными обстоятельствами это может быть оправдано? Писатель Юлиан Семенов обнародовал факт, что жену Зорге и их сынишку, после казни отца японцами, расстреляли… наши «слоны». Вы понимаете, что сказать «наши» и язык-то не поворачивается.

И в качестве резюме предисловия ставится одна задача, такая же, как перед руководителями на войне. Имели ли они право при ставших известными им неблагоприятных обстоятельствах или при подозрительных условиях (сходных с активной деятельностью врага, похожей на расстановку ловушек), посылать наших патриотов-подпольщиков, разведчиков на верную смерть? Оправдано ли утешение, что мы не знали, не предвидели? Мне хочется верить, что эти вопросы заставят задуматься читателей о существовании трагедийных потенциальных ситуаций. Ведь речь идет не только о военных событиях.

Итак, шекспировско-гамлетовский вопрос «быть или не быть» принцу самим собой либо пешкой в руках придворных по-прежнему актуален: судьба каждого может быть сломана чужой недоброй волей. Об этом часто забывают. Главным образом — «слоны».

Разговор