Слоны умеют помнить

– Мне жаль, если я огорчила тебя своими вопросами, – сказала миссис Оливер.

– Вы меня не огорчили. Просто напомнили мне о происшедшем, и это меня заинтересовало. Теперь, став взрослой, я хотела бы знать правду. Я ведь любила родителей – не безумно, а так, как любят все дети, – но понимаю, что ничего о них не знала. Не знала, как они жили, что их волновало. Да, я хотела бы все знать. Это как заноза, которая не дает тебе покоя. Если бы я знала, то перестала бы об этом думать.

– Значит, ты об этом думаешь?

Некоторое время Селия молча смотрела на миссис Оливер, словно стараясь принять решение.

– Да, – ответила она наконец. – Я думаю об этом почти постоянно. Я чувствую, что должна во всем разобраться. И Дезмонд со мной согласен.

Глава 5 У старых грехов длинные тени

Придержав рукой вращающуюся дверь, Эркюль Пуаро вошел в маленький ресторан. Народу было немного, и он быстро заметил человека, с которым собирался встретиться. Массивная крепкая фигура суперинтендента Спенса поднялась из-за столика в углу.

– Рад вас видеть, – приветствовал он Пуаро. – Легко нашли это место?

– Да. Ваших указаний оказалось более чем достаточно.

– Позвольте вас представить. Старший суперинтендент Гэрроуэй – мсье Эркюль Пуаро.

Гэрроуэй был высоким худощавым человеком с лицом аскета, седыми волосами и маленькой лысиной на макушке, похожей на тонзуру.

– Счастлив с вами познакомиться, – с поклоном сказал Пуаро.

– Конечно, сейчас я на пенсии, – отозвался Гэрроуэй, – но многое помню. Часто запоминаешь вещи, о которых широкая публика давно успела забыть.

Эркюль Пуаро едва не произнес: «Слоны умеют помнить», но вовремя остановился. Эта фраза настолько ассоциировалась с миссис Ариадной Оливер, что он часто с трудом удерживался, чтобы не произнести ее в явно неподобающей ситуации.

Трое мужчин сели. Принесли меню, и суперинтендент Спенс, очевидно не раз бывавший в этом ресторанчике, посоветовал Пуаро и Гэрроуэю, что лучше заказать. Несколько минут они молча смотрели друг на друга, откинувшись на спинки стульев и потягивая шерри.

– Я должен извиниться перед вами, – заговорил Пуаро, – за то, что беспокою вас по поводу давным-давно закрытого дела.

– Интересно, почему оно привлекло ваше внимание, – сказал Спенс. – Мне казалось, что вы не стали бы просто так копаться в прошлом. Это как-то связано с теперешними событиями или неразгаданная тайна внезапно пробудила ваше любопытство? – Он посмотрел на сидящего напротив коллегу. – Гэрроуэй – тогда он был инспектором – вел расследование гибели Рэвенскрофтов. Он мой старый друг, и мне было нетрудно сразу же с ним связаться.

– Он оказался настолько любезен, – добавил Пуаро, – что пришел сюда, дабы удовлетворить мое любопытство по поводу старой истории, на которое у меня нет никакого права.

– Ну, я бы так не сказал, – заметил Гэрроуэй. – Нас всех интересуют события прошлого. Действительно ли Лиззи Борден зарубила своих родителей топором? Многие до сих пор в этом сомневаются. Кто убил Чарлза Браво и почему? На этот счет существует ряд предположений, большей частью не слишком обоснованных. Однако люди все еще ищут альтернативные объяснения. – Он устремил на Пуаро проницательный взгляд. – Если я не ошибаюсь, мсье Пуаро, вы сами обращались к преступлениям, точнее, к убийствам, происшедшим много лет назад, дважды или трижды.

– Трижды, – уточнил суперинтендент Спенс.

– Один раз, кажется, по просьбе канадской девушки.

– Совершенно верно, – подтвердил Пуаро. – Энергичной и целеустремленной канадской девушки, приехавшей сюда расследовать убийство, за которое ее мать приговорили к смерти, хотя она умерла до приведения приговора в исполнение. Дочь была убеждена, что ее мать невиновна.

– И вы с ней согласились? – спросил Гэрроуэй.

– Сначала нет, – ответил Пуаро, – но она была в этом уверена.

– Для дочери естественно желать, чтобы ее мать оказалась невиновной, и стараться доказать это, несмотря на все улики, – заметил Спенс.

– Дело не только в этом, – возразил Пуаро. – Она убедила меня в том, к какому типу женщин принадлежала ее мать.

– К типу женщин, неспособных на убийство?

– Нет, – покачал головой Пуаро. – Думаю, вы оба согласитесь со мной, что трудно счесть кого бы то ни было абсолютно неспособным на убийство. Но в данном случае мать девушки не стремилась доказать свою невиновность и казалась удовлетворенной приговором. Это уже было странно. Насколько я понял, она отнюдь не была пораженцем – скорее наоборот.

Гэрроуэй выглядел заинтересованным. Он склонился над столиком, разминая пальцами кусочек хлеба на тарелке.

– И она действительно была невиновна?

– Да, – кивнул Пуаро. – Она была невиновна.

– Вас это удивило?

– К тому времени, когда я это понял, – нет, – ответил Пуаро. – Существовали один-два факта, которые вовремя не оценили по достоинству и которые доказывали, что она просто не могла быть виновной. Зная это, вы начинали видеть по-другому все, что находится у вас перед глазами[11].

В этот момент им подали жареную форель.