Слова через край

Молчание прерывалось лишь сиплыми вздохами да плеском воды. Руки скользили по лицу, отирая ручьи пота. Сквозь запотевшие стекла я видел, как работает банщик в белом халате. Время от времени он прислонялся носом к стеклянной двери, его глаза выплывали из тумана и сразу становились огромными.

Все молчали, каждый разглядывал другого, но тут же опускал глаза, если взгляды встречались. Тут собрались люди пожилые — от сорока до шестидесяти лет, солидные, упитанные. Лишь один был худенький, розовокожий, с тоненькой золотой цепочкой на шее.

От моего разгоряченного тела шел пар.

«Вот похудею — и тогда не буду страдать при виде чужого несчастья».

Тощий человечек часто открывал свой рыбий рот, явно желая что-то сказать. Остальные заметили это. Для начала ему достаточно было поднять руку и сказать: «Мне кажется, что…» Но все дружно отворачивались. Я тоже избегал вступать в разговор с худым человечком; у него была тонкая кожа новорожденного мышонка. Нас раздражало, что его обуревало одно с нами желание. Полные невысказанных слов, мы, словно коршуны, молча преследовали этого человека, пока он не встал и не вышел, низко опустив голову.

«Встретимся в аду», — с горечью подумал я об оставшихся. Немного спустя я пошел в душевую, не понимая, а сам-то я, собственно, кто такой. Под прохладными струями моя душа постепенно возвращалась ко мне.

В опере

Когда супруги С. вошли в ложу, Карло пришлось повторить свой рассказ:

— Прежде в нашем университете было два отличных преподавателя — Гаспаре и Клаудио. В один прекрасный день Гаспаре исчез. Он уехал далеко, в Кремону, чем весьма удивил друзей. Они знали, что он влюблен в свой город, и теперь строили всевозможные догадки, весьма далекие от истины. Гаспаре уехал потому, что он и Клаудио не могли больше спокойно смотреть друг другу в глаза.

Сидевшие в ложе засыпали Карло вопросами, и ему приходилось отвечать всем сразу.

— Очевидно, он чувствовал за собой вину?

— Нет, никакой.

— Люди, которых не мучает совесть, могут спокойно глядеть друг другу в глаза.

— Это всего лишь тривиальная фраза. Даже дети этого не умеют. Я сам не смог в трамвае выдержать взгляд одного старика, которого видел впервые.

— Значит, вам было в чем себя упрекнуть, и в глубине души вы чего-то стыдились. Иногда даже незаметный физический недостаток вдруг заставляет вас смешаться.

— Ну, скажем, начальная форма экземы.

— Даже куда менее серьезное заболевание.

— Вчера, когда вы рассказывали об озере Комо, я покраснел от давнего воспоминания. В тысяча девятьсот тридцать втором году один человек грубо толкнул меня, В я никак не отреагировал. Вот и растерялся на миг, а вы, наверно, подумали бог знает что.

— Давайте поглядим друг другу в глаза. Посмотрим, кто из четырех дольше всех выдержит чужой взгляд.

— Продолжайте ваш рассказ, Карло…

— Итак, однажды утром Гаспаре писал письмо и внезапно заметил, что друг перестал читать газету и пристально глядит на него. Это длилось всего мгновение; один тут же снова погрузился в чтение, а второй продолжил письмо. Минуту спустя их взгляды вновь встретились…

— О господи, такое случается очень часто…

— С этого момента оба они потеряли покой. К каким только уловкам они ни прибегали (мне сам Клаудио рассказывал в прошлом году), чтобы сбросить растущее напряжение. Они прикрывали глаза ладонью, на ученом совете садились подальше друг от друга.

— Поверьте, у них были на то свои причины.

— Любые причины хороши, когда их начинаешь искать. Все дело в сокровенной сути наших отношений с ближними.

— Всегда чувствуешь себя ужасно глупо, когда не можешь отыскать причину.

— Прошу вас, дайте Карло досказать.

— Так ведь больше, собственно, и рассказывать нечего. Расставшись, они немного успокоились.

Все засмеялись, заметив, что Ансельмо не сидится на месте. Поймав на себе взгляд Пьетро, он попытался спрятать лицо за веером графини, но и это не помогло. Но тут поднялся занавес, погасли огни, и в наступившей темноте было видно лишь белое платье графини Фантис.

Рождественский рассказ

К тетушке мы приехали в декабре, после смерти отца: я, мать, брат, сестра и еще собака по имени Москино, давно ставшая как бы членом нашей семьи. У нас не осталось ни гроша и не было другого выхода, как только отправиться к тетке. Она встретила нас неприветливо. Когда мать первой встала из-за стола, чтобы отнести на кухню грязную тарелку, тетка вскочила, схватила тарелку своими здоровенными ручищами, поставила ее на прежнее место, хлопнув ею о деревянный стол.

— Зачем вам собака? — спросила однажды тетка.

Она повторила свой вопрос, выпялив на маму свои серые глаза; видно было, как вздувается толстенная, словно канат, жила на ее шее. Я бросился в погоню за собакой, надеясь заслужить благосклонность тетки и выпросить у нее новые ботинки. Догнав собаку, я даже дал ей пинка.

Все же я не забыл тетке недобрую шутку, которую она однажды сыграла со мной, тогда совсем еще малышом.