Слова через край

Чем же было объяснить этот своего рода паралич? После срочного военного совета (без пения!) Мобик и офицеры пришли к выводу, что у них сделалось нечто вроде судороги в результате отравления недоброкачественной пищей. В такой позе солдаты стояли несколько часов, муравьи уже успели подняться по голенищам сапог и заползти им в штаны. Вообразите, что должен был испытывать Джеро, который в довершение ко всему умирал от голода. Когда же привезли обед, вояк пришлось кормить как малых детей. Наконец судороги прошли, и солдатам удалось распрямить ноги, но тем временем уже совсем стемнело. Им бы лечь поспать, но со стороны поселка прилетел рваный ботинок и угодил прямо в лоб капитану Джеро. Этот опорок не относился к числу чудес Тото — его бросил все тот же неугомонный Биб, желавший продемонстрировать сыну, на что он способен. Результатом было то, что осаждавшие еще пуще разъярились (опорок может разъярить больше, чем выстрел, это как сильный щипок — вы, наверно, замечали, что щипок заставит кого хочешь, даже самого выдержанного человека, обернуться с искаженным от злости лицом; неожиданный щипок может спровоцировать убийство). Джеро бросил в атаку кавалерию. Но кони вдруг куда-то исчезли, и с десяток всадников осталось висеть в воздухе — так сказать, верхом, но без лошади. Тут Мобик не выдержал и приказал отвезти его в город.

В своем кабинете, окруженный привычными лицами, на которых застыла мина почтения и страха, он попытался спокойно во всем разобраться и был вполне в состоянии это сделать, ибо видел, что многие, вернее, даже все, находящиеся тут предметы оставались такими, какими им и положено быть.

— Это что такое? — спросил он Кармело, показывая на чернильницу.

— Чернильница, — почтительно ответил секретарь.

— А это? — вновь спросил Мобик.

— Нож для разрезания бумаги.

Мобик битый час задавал подобные вопросы, в результате чего к нему вернулось самообладание. Потом позвал Аннибале — состоящего у него на службе наемного убийцу — и что-то долго шептал ему на ухо.

* * *

Вы должны согласиться, что наш Тото довольствовался весьма скромными чудесами; человек с более бурным темпераментом заставил бы осаждающих терять пальцы, а мог бы — скажем без обиняков — и вообще их умертвить. Но Тото, прежде чем решиться даже на такие невинные шутки, о которых вы знаете, каждый раз долго колебался, воспринимая их как неуважение к людям. Однако он бдительно следил за Мобиком. Подумайте только, стоило Тото захотеть, и Мобик появился бы перед ним, пролетев по воздуху, в виде стола или же превратился бы в улитку — точно такую же, как те, что в нескольких шагах от Тото покачивались на листе тыквы. Но я вам уже объяснял, что Тото не слишком много раздумывал, как ему употребить свою безграничную власть. Пожалуй, больше времени у него уходила на то, чтобы удивляться обретенному могуществу, чем на то, чтобы им воспользоваться. Например, Амина могла бы добиться от него любого чуда, но она не просила ничего, кроме глазированных каштанов — их она уничтожала десятками и вечно сидела с набитым ртом. Тото доставлял каштаны при помощи своего «трык!» из лучших кондитерских Бамбы: это лакомство непрерывно исчезало с подносов на глазах изумленных хозяев, которые не знали, чем объяснить столь загадочное явление. Тото взирал на Амину с благоговейным обожанием, и если встречался с ней взглядом, то, чтобы побороть смущение, поспешно произносил: «Глазированные каштаны!» — каковые немедленно влетали в его хибарку через окно, сквозь щели в стенах, сыпались с потолка. Амина находила это вполне естественным.

Воспользовавшись бездеятельностью противника, Тото отправился в полном одиночестве полюбоваться на поля, простиравшиеся к югу от лачуг. Тихий и безмятежно спокойный пейзаж всегда приводил его в восхищение. «Я теперь могу сделать его еще красивее», — думал Тото с гордостью.