Слова I. С болью и любовью о современном человеке

— Это значит, что диавол вставил им в нос кольцо. Только уздечки не видно. А некоторые носят на шее широкие золотые цепочки — в несколько рядов. Одному я устроил выволочку, поснимал с него все эти побрякушки и сказал: "Отдай это золото какому-нибудь сироте. Или вручи его своей матери, чтобы она передала его какому-нибудь бедняку". После того, как я привел его в более-менее божеский вид, он меня спрашивает: "Что мне делать?" — "Начни с того, — говорю, — что надень на себя крестик на скромной цепочке". Подумать только — мужчины, а носят золотые украшения! Стоит перед тобой, весь сверкает золотом, на шее в два-три ряда толстенные золотые цепочки — принцессы и то таких не носят, стоит и жалуется, какие у него проблемы! А проблема-то как раз в этом! Его проблемы — это епитимья, которую он несет. С одних я снимаю эти побрякушки сам, другим говорю, чтобы они сделали это своими руками. Люди потеряли меру. Они стали вконец никуда негодными. Некоторые носят на шее знаки зодиака. "Что это? — спрашиваю одного. — Первый раз такое вижу". — "Это, — отвечает, — зверушка такая, мой знак зодиака". А мне сперва показалось, что это иконка Божией Матери. "Что же, — говорю, — сами-то вы разве тоже зверушки из зоопарка, коли носите на себе эти знаки зодиака?" Ой, чудные... Внутреннее бесчинство выпирает наружу. Давайте же молиться, чтобы Бог просветил молодежь и сохранил немного закваски.

Люди жаждут простоты

Хорошо, что люди жаждут простоты. Они дошли до того, что ввели простоту в моду, пусть внутри у них простотой и не пахнет. Некоторые приезжают на Святую Гору в вылинявшей потертой одежде, и я задаюсь вопросом: "А почему они так одеты? Ведь они же не работают в поле?" Один разговаривает на безыскусном деревенском языке, потому что для него это естественно, и ты радуешься, слыша журчание деревенской речи. А другой подделывается в своей речи "под селянина", но от его "мужицкого говора" становится тошно. А некоторые приезжают на Святую Гору при галстуках... Из огня да в полымя... Один такой "паломничек" взял с собой на Афон шесть или семь галстуков. Утром, собираясь идти ко мне, он надел галстук, костюм — вырядился как на парад. "Что ты там копаешься?" — спрашивает его кто-то. "Собираюсь к отцу Паисию", — отвечает он. "А зачем ты так торжественно одеваешься?" — "Затем, — отвечает, — чтобы сделать ему честь". Ох, до чего же мы докатились!

У людей совершенно нет простоты. От этого молодежь и начала бродяжничать, скитаться, не находить себе места. А духовные люди, не умея жить просто, будучи "застегнутыми на все пуговицы", молодежи не помогают. Нынешней молодежи не с кого взять пример, и она начинает вести образ жизни бродяг. Потому что, видя в христианах людей, застегнутых на все пуговицы, людей, затянутых галстуками, важных и надутых, молодые не находят в них никакого отличия от людей мира сего и потому противостоят. Если бы они видели в духовных людях простоту, то не доходили бы до такого состояния. Но молодые сейчас отличаются мирским духом, а христиане — мирским чином. "Нам, христианам, следует ходить так, это делать сяк, а это — эдак..." Христиане ведут себя так не от сердца, не от благоговения, а потому, что "так следует себя вести". А молодые, видя все это, говорят: "Что это? Ходить в церковь с затянутой шеей? А ну, пошли отсюда!" Они сбрасывают с себя все и бродят раздетыми. Их бросает в другую крайность. Тебе понятно? Все это молодежь делает, выражая свой протест. У молодых есть идеалы, но им не с кого взять пример. Их стоит пожалеть. Поэтому нужно, чтобы кто-то "задел" их любочестие, тронул их своей простотой. Молодые люди негодуют, видя, как даже духовные люди, даже священники пытаются сдержать их с помощью мирских ухищрений. Однако, встречаясь со скромностью, а также с простотой и искренностью, молодые задумываются. Потому что, если в человеке есть искренность и он не берет себя в расчет, то он прост и имеет смирение. Все это дает покой ему самому, но в то же время заметно и для другого. Другой человек чувствует, больно ли тебе за него или же ты лицемеришь. Какой-нибудь бродяга лучше, чем христианин-лицемер. Поэтому нужна не лицемерная "улыбка любви", а естественное поведение, не злоба и притворство, но любовь и искренность. Меня больше трогает, если человек упорядочен внутренне, то есть если у него есть уважение и настоящая любовь к другим, если он ведет себя просто, а не по установленным "моделям поведения". Ведь в противоположном случае человек застревает на одном внешнем и становится внешним человеком, то есть тем самым масленичным ряженым.