Слова I. С болью и любовью о современном человеке

— Зачем их плести? Почему в это день ты не насыщаешься духовно? К несчастью, даже в монастырях появляется какой-то мирской дух. Я узнаю, что в некоторых обителях в воскресенья и великие праздники сразу после полудня монахи расходятся по послушаниям. Можно подумать, что у них умирают с голоду дети и дом продают с молотка! Уж такая великая нужда!.. Архондаричный, повар — это дело другое. В архондарике[249], на кухне кто-то должен исполнять послушание и в воскресенье, и в праздники. Оставить эти участки без людей нельзя.

Иногда, когда мне в каливу приносят рыбу, я говорю принесшему: "Забирай ее и уходи". Если мне начнут нести рыбу, кто живую, кто снулую, то что из этого выйдет? И если сюда, в монастырь, приносят на праздник рыбу и вам надо возиться и готовить ее, то какая вам будет радость от праздника? Помните отца Мину из скита Святой Анны? Однажды воскресным утром рыбак принес рыбы для престольного праздника его каливы и сказал: "Вот свежая рыба, Геронда". — "Постой-ка, — удивился старец, — ведь сегодня воскресенье! Когда же ты ее поймал, что она свежая?" — "Сегодня утром", — ответил рыбак. "Выбрось ее! — посоветовал ему отец Мина. — Это отлученная рыба! Если хочешь убедиться в этом сам, брось одну рыбешку коту. Увидишь, что он не станет ее есть". И действительно, когда рыбак бросил коту одну рыбку, тот с отвращением от нее отвернулся! Вот какая чуткость была у наших отцов!

А нынче по великим праздникам в монастырях видишь рабочих, мастеров... Как-то раз на Успение возле одной обители целая бригада рабочих валила бензопилами лес. Поначалу на небе не было ни облачка, но вдруг нашла туча, началась гроза и рядом с лесорубами засверкали молнии. От молний загорелся лес, и рабочие убежали оттуда в таком ужасе, что даже никому об этом не сообщили. Пожар разгорелся так сильно, что пожарные боялись его тушить. Ну и что бы вы думали: в следующее воскресенье в лесу опять послышался треск и жужжание бензопил! На этот раз пилить лес вышли уже две бригады лесорубов. Но раз мы пилим лес по воскресеньям и праздникам, то пожары — это тоже гнев Божий. И худо то, что мы этого не понимаем. Мы уже перешли границы терпения Божия.

Если возникает какая-то нужда, то монахи тянут с молитвой четку — сто узелков, а Бог просвещает кого-то, и он присылает монахам сто тысяч драхм. Дело монаха — это молитва. Кто будет иметь доверие Богу, если его не будет даже у нас, монахов? Люди мирские? Если монах вверяет свою жизнь Богу, то Бог обязан его услышать. В общежительном монастыре, где я жил в начале своего монашеского пути, у игумена был один келейник. В его обязанности входило готовить зал для собраний братии. Когда он был болен или занят чем-то другим, то его послушание поручали мне. Келейник был человек не слишком расторопный, к тому же на Божественной Литургии он всегда стоял до самого конца, однако со всей работой при этом справлялся. Я был расторопнее, чем он. Чтобы успеть приготовить зал до прихода братии, я уходил с Божественной Литургии раньше, но все у меня шло наперекосяк. То опрокидывался кофейник; и выливался кофе, то сыпались чашки, то валились из рук стаканы с водой... Все шиворот-навыворот! А келейник, отстояв в храме до самого окончания Божественной Литургии, осенял себя крестным знамением и верил, что Бог ему поможет. А если его ругали [за то, что он не уходил на послушание заранее], то он принимал это со смирением. У этого монаха было смирение, и польза, которую он получал, была двойной.

Как бы там ни было, но, не цепляясь за то второстепенное, что можно без ущерба опустить, люди получают сугубую пользу и сугубо славословят празднуемых Святых. Будем, насколько возможно, внимательны, чтобы все, что мы делаем, не шло бы в ущерб духовному. Чтобы освящались все наши труды, чтобы мы имели благословение Божие — духовное должно совершаться в первую очередь. Будем уделять первостепенное внимание не материальному, а духовной жизни. Если у монаха дела и заботы стоят на первом месте, а молитва — только на втором, то большую ценность для него имеет работа, а не духовная жизнь. А в этом есть гордость и неблагоговение. Дело, которое совершается, но при этом духовно разоряет того, кто его делает, не освящается. Если мы будем уделять первостепенное внимание духовному, то Бог все устроит. Если не будем как должно относиться к праздникам мы, монахи, то что останется делать людям мирским? Если мы не выполняем свои духовные обязанности, не просим о помощи Святых, то кто станет их об этом просить? Так, мы на словах говорим, что веруем в Бога, но на деле не имеем к Нему доверия. Если мы, одетые в рясы иноки, не чтим даже священных канонов, все попираем и бесчестим, то какой в нашей жизни смысл?

Люди работают по воскресеньям и праздникам, и на них сыпятся беды