Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь

«Баня» – ласковое, приятное слово… В моей жизни было много бань, очень уж я любил их посещать. Впрочем, когда я стал жить в доме с горячей водой и всеми прочими удобствами, любовь как-то постепенно перешла из разряда привязанностей в разряд воспоминаний.

Моя первая баня – в Ярославле. Мы выходили из нашего дома на улице Гражданской (ныне – проспект Октября), шли направо до угла, пересекали Гражданскую и двигались по Мологской (теперь – ул. Победы) вдоль окон махорочной фабрики, за которыми были видны автоматы по набивке сигарет. Потом сворачивали налево внутрь застройки – там и была наша баня. Теперь ее нет, и что на ее месте стоит, точно сказать не могу. В общем, это где-то рядом с нынешней мечетью, но тогда, в первой половине 50-х годов, мечети не было. А баня – была. Теперь – наоборот: бани нет, а мечеть есть. А еще внутри этой застройки на пустошах люди сажали картошку. Проходя мимо нее, отец, обучая нас, своих деток, говорил: «Солянум туберозум». Ибо таково ботаническое название сей наиважнейшей для России культуры: Solanum tuberosum. Смутно припоминаю интерьеры и устройство бани. Хорошо помню лишь буфет, потому что в нем после бани отец мне покупал так называемую коврижку: два слоя из плотного пряничного теста, склеенные повидлом. Кажется, отец в этом буфете пил разливное пиво… Настоящее постижение, изучение бань и правил банного поведения началось позднее, в другом городе и в другом возрасте.

Итак, баня коммунальная, она же общественная.

Начинается поход в баню со сбора необходимых вещей. У меня в голове еще жива вбитая навечно формула со времен занятий в детской спортивной секции плавания: «мыло – мочалка – полотенце – плавки – шапочка». Да, еще и «пропуск». В баню из этого перечня надо было брать только мыло-мочалку-полотенце. Мыло я предпочитал кусковое. Все равно какое: «Земляничное», «Лесное», «Хвойное» или «Банное». В общем, какое оказывалось под рукой, то и брал. Существовало и так называемое жидкое мыло. Я его не любил, да и пользоваться им в общественной бане было неудобно, потому что оно было в стеклянном флаконе, а со стеклом входить в помывочную нельзя. Что касается шампуней для волос, то ими я иногда пользовался. Чаще других – «Яичным» в запечатанном в квадратную пластиковую упаковку примерно 3 на 3 см, которую надо было надорвать или надрезать. Я вскрывал ее зубами, и мне нисколько не мешало то, что при этом капелька шампуня попадала на губы и язык. Кроме названного, надо было взять чистое белье: трусы, носки, майку, рубашку. И обязательно – газету: ее подкладывали на пол в процессе одевания после мытья.

Придя в баню, надо было в большинстве случаев встать в очередь. Очереди бывали очень большими: в субботу – на час, два и более. Норма пребывания в общем отделении бани первого разряда была полтора часа. В бане второго разряда – один час. Вот и стоят люди, ждут, когда кто-то выйдет, освободит шкафчик, только тогда следующий зайдет. И зайдет он в раздевалку. В больших банях верхнюю одежду надо было сдавать в гардероб в вестибюле, в банях попроще верхнюю одежду снимали уже в общей раздевалке, помещая пальто в выделенный шкафчик. Раздевалки были устроены так: все помещение перегорожено рядами шкафчиков и скамеек, вдоль стен по периметру – тоже шкафчики и скамейки. Каждому посетителю отводился шкафчик и с полметра общей скамьи, примыкающей к шкафам. Если бы все приходили и уходили одновременно, уместиться было бы трудно, но чаще всего рядом с каждым было свободное место, так что умещались. Вдоль скамеек по полу были проложены деревянные настилы из реек, а остальной пол был покрыт плиткой. На ней оставались следы уличной грязи от вновь прибывших, поэтому банщик шваброй с тряпкой часто протирал пол. Шкафчики были деревянными, запирались на щеколду изнутри. Щеколду-шпингалет отпирал и запирал банщик. Для этого у него был крючок из толстой проволоки, наподобие небольшой кочерги. В дверце шкафчика имелось отверстие, в которое запускался крючок, достигал щеколды и поворотом сдвигал ее влево-вправо: закрыть-открыть. Без такого крючка дверца не открывалась: пальцами в дырку пролезть можно, но до щеколды не достанешь. Банщик проверял наличие билета и отводил к освободившемуся шкафчику. Билет стоил, кстати сказать, 15–17 копеек, в разных городах по-разному. Отдельная душевая кабина – 20 коп, номер с ванной – копеек 35–40.

Банщик обычно был в халате, в руках он держал свой крючок и по мере надобности открывал-закрывал шкафчики. В шкафчике была верхняя полка – для белья и принадлежностей, на задней стенке – крючки для одежды, дно шкафчика – обычно решетчатое – предназначалось для обуви. В помывочное отделение надо было еще взять с собой тазик. Тазики – кое-где их называли шайками – были сделаны из оцинкованного железа. В некоторых банях строго следили за использованием тазика для мытья ног – на них масляной краской писали «для ног» или просто «ноги». Но в большинстве бань этим пренебрегали. Тазики лежали прямо на шкафчике, туда же надо было класть их в конце, когда вернешься.