Слова сияния

Каладин не объявлял эти земли своими, как сделал с ущельями, где его люди нашли убежище. Он слишком хорошо помнил, какую боль испытал во время первой вылазки, когда до крови сбил ноги об острые камни в этой пустоши. Здесь почти ничего не росло, за исключением попадавшихся время от времени скоплений камнепочек или пучков отважных лоз, ниспадавших в ущелье с подветренной стороны плато. На дне трещин изобиловала жизнь, но тут, наверху, камни были бесплодны.

Ноющая боль в ногах и жгучая в плечах после бега с мостом – пустяки по сравнению с бойней, которая ожидала его людей в конце вылазки. Буря свидетельница, даже простого взгляда на равнины хватало, чтобы Каладин вздрагивал. Он слышал, как свистят в воздухе стрелы, как кричат испуганные мостовики, как поют паршенди.

«Я должен был спасти больше людей из Четвертого моста. Если бы я быстрее поверил в свои силы, смог бы я этого добиться?»

Каладин вдохнул буресвет, чтобы обрести уверенность в себе. Но ничего не почувствовал. Он замер в растерянности, пока солдаты маршировали по одному из громадных механических мостов Далинара. Попытался опять. Ничего.

Выудил из кармана сферу. Огнемарка светилась обычным светом, окрашивая его пальцы в красный цвет. Что-то пошло не так. Кэл не чувствовал внутри буресвета, как раньше.

Сил порхала высоко над ущельем вместе с несколькими спренами ветра и беззаботно смеялась. Каладин поднял голову и тихонько позвал:

– Сил?

Вот буря! Он не хотел выглядеть придурком, но что-то внутри его запаниковало, точно крыса, которую схватили за хвост.

– Сил!

Несколько маршировавших мимо солдат глянули на Каладина, потом – в небо. Он не обратил на это внимания, и тут Сил спорхнула к нему в виде ленты из света. Закружилась вокруг, продолжая звонко смеяться.

Буресвет вернулся к нему. Он снова его почувствовал и жадно высосал из сферы, хотя и владел собой достаточно, для того чтобы сжать ее в кулаке и поднести к груди, чтобы все выглядело не так заметно. Света из одной марки мало, чтобы выдать его, но юноша почувствовал себя намного, намного лучше, ощутив внутри знакомый бушующий буресвет.

– Что происходит? – прошептал Каладин, обращаясь к Сил. – С нашими узами что-то не так? Это потому что я недостаточно быстро отыскал слова?

Она приземлилась на его запястье и приняла облик молодой женщины. Уставилась на его руку, склонив голову на бок.

– Что внутри? – с заговорщическим видом прошептала она.

– Ты знаешь что. – Кэл ощутил такой холод, словно на него обрушилась стена буревой воды. – Сил, это сфера. Разве ты только что ее не видела?

Она обратила к нему невинное личико:

– Ты поступаешь неправильно. Бяка. – Ее черты на миг превратились в его собственные, и она прыгнула вперед, словно желая его испугать. Потом Сил рассмеялась и метнулась прочь.

«Поступаешь неправильно. Бяка». Выходит, все дело в его обещании Моашу помочь убить короля. Каладин со вздохом двинулся вперед.

Сил не могла понять, что его решение правильное. Она была спреном и руководствовалась примитивными понятиями о морали. Быть человеком означало частенько выбирать один из отвратительных вариантов. Жизнь не такая чистенькая и аккуратная, как считала Сил. Она грязна и покрыта слоем крема. Никому не суждено прожить жизнь, не запачкавшись, даже Далинару.

– Ты хочешь от меня слишком многого! – рявкнул он, достигнув противоположной стороны ущелья. – Я не какой-нибудь славный рыцарь из былых времен. Я сломленный человек. Сил, ты слышишь? Меня сломали!

Спрен подлетела к нему, прошептала:

– Дурачок, они все были такими.

И упорхнула прочь.

Каладин следил, как солдаты текли по мосту. Это не было вылазкой на плато, но Далинар все равно взял с собой много людей. Выход на Расколотые равнины – это выход туда, где шла война и паршенди представляли собой постоянную угрозу.

Его отряд протопал по механическому мосту, неся собственный мост, поменьше. Каладин не собирался покидать военные лагеря без него. Механизмы, которыми пользовался Далинар, – массивные раздвижные мосты – выглядели потрясающе, но Кэл им не доверял. И не так, как старому доброму мосту на своих плечах.

Мимо снова пролетела Сил. Неужели спрен действительно ожидала, что он будет жить согласно ее пониманию добра и зла? Собиралась ли и дальше отнимать его силы каждый раз, после того как он каким-то своим поступком ее обидит?

Это все равно что жить с удавкой на шее.

Решив не дать своим тревогам испортить день, он отправился проверить Четвертый мост. «Гляди на чистое небо, – велел Кэл себе. – Вдыхай ветер. Наслаждайся свободой». После долгого времени в заточении все это казалось чудом.

Капитан нашел своих людей возле их моста, выстроившихся по-парадному. Было странно видеть их в старых кожаных жилетах с накладными плечами поверх новой формы. Они превратились в странную смесь того, кем были, и того, кем стали. Весь расчет дружно отсалютовал ему, и он отсалютовал в ответ.

– Вольно, – скомандовал Каладин, и строй рассыпался. Они смеялись и шутили, пока Лопен и его помощники раздавали мехи с водой.