Слова сияния

Шаллан встала, обрывая его. Каким-то образом она чувствовала себя сильнее, чем раньше. Более решительной. Глубоко внутри трепетала неуверенность, но девушка не обращала на нее внимания.

Твлакв не знал, что она робеет. Он не знал, что она выросла в глухой провинции. Для него Шаллан была придворной дамой, искушенной в спорах и привыкшей к тому, что ей повинуются.

Стоя перед ним и словно сияя в отсветах костра, возвышаясь над торговцем и его грязными махинациями, Шаллан поняла смысл. Желанный результат — не просто то, чего от вас ожидают люди.

Это то, что вы сами от себя ожидаете.

Твлакв отстранился от нее, как от полыхнувшего костра. Отпрянув с выпученными глазами, он вскинул руку, и Шаллан поняла, что слегка светится. На ее платье больше не было прорех и следов грязных пятен, как раньше. Оно казалось великолепным.

Девушка инстинктивно позволила свечению, исходившему от кожи, исчезнуть, понадеявшись, что Твлакв примет его за эффект от огня. Шаллан развернулась, оставив торговца дрожать у костра, и направилась обратно к повозке. Темнота полностью сгустилась, первая луна еще не взошла. Пока Шаллан шла, ее ноги болели далеко не так сильно, как прежде. Неужели сок черного василька принес столько пользы?

Шаллан дошла до повозки и начала подниматься на сидение, но Блут выбрал этот момент, чтобы ворваться в лагерь.

— Гасите костер! — закричал он.

Твлакв ошеломленно посмотрел на него.

Блут рванулся вперед, мимо Шаллан, подбежал к костру и схватил котелок с дымящейся похлебкой. Он перевернул его над костром, зола и пар с шипением брызнули во все стороны, а спрены огня рассеялись и постепенно исчезли.

Твлакв вскочил, глядя на то, как грязная похлебка, слабо освещенная тускнеющими углями, потекла мимо его ног. Стиснув зубы от боли, Шаллан слезла с повозки и подошла к ним. С другой стороны подбежал Таг.

— ...кажется, их несколько десятков, — говорил Блут, понизив голос. — Хорошо вооружены, но у них нет ни лошадей, ни чулл, так что они не богаты.

— Что случилось? — требовательно спросила Шаллан.

— Бандиты, — ответил Блут. — Или наемники. Или назовите их как угодно.

— Никто не патрулирует эту территорию, ваша светлость, — объяснил Твлакв.

Он взглянул на нее и быстро отвел взгляд, все еще дрожа.

— Видите ли, здесь самая настоящая дикая местность. Присутствие алети на Разрушенных равнинах означает, что многие приходят и уходят. Торговые караваны, как наш, ищущие работу ремесленники, низкородные светлоглазые наемники в поисках работы. Эти два условия — отсутствие законов и множество путешественников — привлекают определенный сорт бандитов.

— Опасный сорт, — согласился Таг. — Такие типы берут, что хотят. Оставляют только трупы.

— Они видели наш костер? — спросил Твлакв, теребя в руках шапку.

— Не знаю, — ответил Блут, оглянувшись через плечо. В темноте Шаллан едва могла разглядеть выражение его лица. — Я не хотел подходить ближе. Подкрался, чтобы пересчитать их, затем быстро побежал обратно.

— Почему ты уверен, что это бандиты? — спросила Шаллан. — Они могут быть всего лишь солдатами на пути к Разрушенным равнинам, как сказал Твлакв.

— У них нет знамен, нет опознавательных знаков, — объяснил Блут. — Зато хорошая экипировка, и держатся тесным строем. Они дезертиры. Ставлю на это чуллу.

— Ба! — воскликнул Твлакв. — Ты бы поставил мою чуллу на того, кто выкинул «башню»[14], Блут. Но, ваша светлость, при всем его ужасном чувстве азарта я считаю, что дурак прав. Мы должны запрячь чулл и немедленно уходить. Ночная темнота — наш союзник, и мы должны воспользоваться преимуществом.

Шаллан кивнула. Разбирая лагерь и запрягая чулл, мужчины двигались быстро, даже тучный Твлакв. Рабы ворчали о том, что не получили еды на ночь. Шаллан остановилась около их клетки, почувствовав стыд. Ее семья владела рабами — и не только паршменами и ардентами. Обычными рабами. В большинстве случаев они были ничем не хуже темноглазых без права путешествия.

Эти бедные души, однако, казались хилыми и полумертвыми от голода.

«Ты в одном шаге от того, чтобы самой оказаться в такой же клетке, Шаллан, — подумала она, вздрогнув, когда мимо прошел Твлакв, шипящий проклятия на пленников. — Нет. Он не осмелится поместить тебя туда. Он просто тебя убьет».

Блуту опять пришлось напоминать, чтобы он подал ей руку и помог забраться на сидение. Таг проводил паршменов в повозку, ругая их за медлительность, и поднялся на место погонщика.

Взошла первая луна, стало светлее, чем хотелось Шаллан. Ей казалось, что каждый хруст под лапами чулл оглушает, как гром сверхшторма. Они задевали кустарник, который она назвала корошипник, со стеблями, похожими на трубочки из песчаника. Растения дрожали и издавали треск.

Продвижение не было быстрым — чуллы никогда не спешили. Во время езды Шаллан заметила огни на склоне холма, в пугающей близости от них. Лагерные костры в десяти минутах ходьбы. Порыв ветра принес звуки отдаленных голосов, звон металла о металл, возможно, люди упражнялись.

Твлакв повернул повозки на восток. В темноте Шаллан нахмурилась.

— Почему туда? — прошептала она.