Слова сияния

— Тебе нужно поговорить с ним насчет Амарама, — проговорила она, зашагав около головы Каладина, пока тот продолжил осматривать полигон. Ее шаги были маленькими, и она должна была быстро остаться позади, но этого не происходило.

— И что я скажу? — спросил Каладин. — По-твоему, мне нужно пойти к нему и обвинить светлоглазого третьего дана в том, что он убил своих собственных солдат? Или что он украл мой Клинок Осколков? Меня примут за дурака или за сумасшедшего.

— Но...

— Он не станет слушать, Сил, — сказал Каладин. — Далинар Холин, возможно, хороший человек, но он не позволит мне порочить влиятельных светлоглазых. Так устроен мир. И это правда.

Каладин продолжил осмотр, желая понять, что находилось в комнатах, откуда другие могли наблюдать за сражающимися. Некоторые из помещений служили кладовыми, в других мылись и отдыхали. Несколько помещений оказались запертыми, внутри восстанавливались после дневной тренировки светлоглазые. Они любили принимать ванны.

В задней части здания, напротив входных ворот, располагались жилые помещения ардентов. Каладин никогда не видел в одном месте столько снующих вокруг людей с бритыми головами, одетых в робы. В Хартстоуне лорд-мэр держал несколько старых морщинистых ардентов для обучения сына. Они также время от времени появлялись в городе, чтобы сжигать молитвы и повышать призвания темноглазых.

Тамошние арденты, казалось, принадлежали к другому виду. Они обладали телами воинов и часто принимали участие в тренировке светлоглазых, которым требовались партнеры для боя. У некоторых ардентов были темные глаза, но они все равно пользовались мечом — их не разделяли по цвету глаз. Они являлись просто ардентами.

«И что мне делать, если один из них решит убить принцев?»

Шторма, но Каладин ненавидел некоторые особенности работы телохранителей. Если ничего не произойдет, ты никогда не будешь уверен, случилось ли это потому, что все было в порядке, или потому, что ты отпугнул возможных убийц.

Наконец появились Адолин с братом со шлемами в руках, оба облаченные в Доспехи Осколков. Их сопровождал Шрам и несколько бывших солдат из Кобальтовой стражи. Охранники отсалютовали Каладину, когда тот подошел ближе и показал жестом, что они свободны, официально приняв смену. Шрам отправится к Тефту и его группе, защищающей Далинара и Навани.

— Территория безопасна, насколько это возможно без вмешательства в тренировки, светлорд, — сказал Каладин, подходя к Адолину. — Я и мои люди будем за всем приглядывать, но если что-то покажется вам подозрительным, кричите.

Адолин хмыкнул и оглядел площадку, практически не обращая на Каладина внимания. Он был высоким мужчиной, несколько черных прядей алети терялись в копне светлых золотистых волос. У его отца не такие волосы. Его мать, возможно, была родом из Риры?

Каладин повернулся, чтобы пойти к северной стороне двора, где у него будет угол обзора, отличный от Моаша.

— Мостовик, — позвал Адолин. — Ты вроде решил использовать подобающие обращения к людям? Ты ведь называешь моего отца «сэр»?

— Он мой непосредственный командир, — ответил Каладин, оборачиваясь. Самый простой ответ казался самым лучшим.

— А я нет? — спросил, нахмурившись, Адолин.

— Нет.

— А если я отдам тебе приказ?

— Я подчинюсь в рамках разумного, светлорд. Но если вам понадобится человек, чтобы носить чай между поединками, поищите кого-нибудь другого. Здесь, должно быть, найдется немало желающих полизать ваши сапоги.

Адолин сделал шаг к Каладину. Несмотря на то, что синие Доспехи Осколков добавляли всего лишь пару дюймов к росту, складывалось впечатление, что он возвышается как башня. Возможно, высказывание о сапогах было опрометчивым.

Однако Адолин кое-что собой представлял — привилегии светлоглазых. Он не походил ни на Амарама, ни на Садеаса, которые вызывали у Каладина чувство ненависти. Люди, подобные Адолину, лишь раздражали, напоминая, что в этом мире, пока некоторые смаковали вино и одевались в роскошную одежду, другие становились рабами по чьей-то прихоти.

— Я обязан тебе жизнью, — прорычал Адолин, как будто слова причиняли боль. — Вот единственная причина, почему я до сих пор не выкинул тебя из окна.

Он дотронулся пальцем в бронированной перчатке до груди Каладина.

— Но мое терпение в твоем случае простирается не так далеко, как у моего отца, маленький мостовик. С тобой что-то не так, это не дает мне покоя. Я за тобой наблюдаю. Помни свое место.

Отлично.

— Я сохраняю вашу жизнь, светлорд, — сказал Каладин, оттолкнув палец в сторону. — Вот мое место.

— Я в состоянии сам о себе позаботиться, — ответил Адолин, отворачиваясь. Он затопал по песку, позвякивая Доспехами. — Твоя работа — смотреть за моим братом.

Каладин был более чем счастлив, когда Адолин отошел.

— Испорченный мальчишка, — пробормотал он.

Каладин полагал, что принц был старше его на пару лет. Совсем недавно Каладин осознал, что, пока он оставался мостовиком, прошел его двадцатый день рождения, о котором он так и не вспомнил. Адолину было чуть больше двадцати. Но ребенок ты или нет — не зависит от возраста.