Слова сияния

Адолину показалось, что он уловил тот краткий миг, когда туман начал сливаться в нечто более плотное — как в момент появления Клинка Осколков — и возникла массивная стена. Ветер подул внутрь, будто втягиваясь в только что материализовавшийся камень, заставив ткань яростно захлопать и затрепетать. Почему ветер дул внутрь? Не должен ли он был устремиться наружу, вытесненный камнем?

Большая стена примкнула к ткани с каждой стороны и поднялась высоко в воздух, шелковые ширмы выпятились наружу.

— Нам нужны шесты повыше, — проворчал сам себе Кадаш.

Каменная стена имела такой же утилитарный вид, как и бараки, но другой формы. Вертикальная со стороны лагеря и наклонная, похожая на клин, с другого бока. Адолин узнал в ней приспособление, производство которого отец собирался начать уже несколько месяцев.

— Ветролом! — воскликнул Адолин. — Это чудесно, Кадаш.

— Да, что ж, вашему отцу, видимо, понравилось предложение. Еще несколько десятков таких ветроломов, и строительные площадки можно расширить на все плато, не опасаясь сверхштормов.

Утверждение было не совсем верным. Никогда не следовало забывать о сверхштормах, поскольку они могли вырывать и швырять валуны, а также дуть с такой силой, что постройки сносило с фундаментов. Но хороший крепкий ветролом станет благословением Всемогущего здесь, в краях, подвластных штормам.

Преобразователи отступили, не разговаривая с другими ардентами. Паршмены бросились догонять преобразователей. Те, кто находился с этой стороны стены, обежали ее с шелком, открыв дальний конец комнаты, чтобы позволить новому ветролому выскользнуть из ограждения. Они миновали Адолина и Кадаша, оставив их стоять на плато в тени большой, новой каменной конструкции.

Шелковая стена вернулась на место, скрыв преобразователей. Непосредственно перед этим Адолин заметил одну из рук преобразователя. Фабриал перестал сиять. Вероятно, один или несколько драгоценных камней в нем раскололись.

— Я все еще нахожу подобные вещи невероятными, — сказал Кадаш, глядя на каменный барьер. — Даже после всех этих лет. Если мы нуждались в доказательстве воли Всемогущего в нашей жизни, то оно определенно перед нами.

Вокруг него закружились несколько золотистых спренов славы.

— Сияющие могли преобразовывать, верно? — спросил Адолин.

— Согласно записям, могли, — осторожно уточнил Кадаш.

Измена — термин, с помощью которого обозначали предательство Сияющими человечества — часто воспринималась в качестве провала воринизма как религии. Еще более постыдными были методы, которыми в последующие столетия церковь пыталась захватить власть.

— Что еще могли делать Сияющие? — поинтересовался Адолин. — Они ведь обладали разными странными способностями?

— Я не особенно много читал про них, светлорд, — ответил Кадаш. — Возможно, мне следует уделить больше времени изучению вопроса хотя бы для того, чтобы помнить о грехе гордыни. Я обязательно займусь этим, светлорд, чтобы сохранить верность и напомнить себе о надлежащем положении всех ардентов.

— Кадаш, — сказал Адолин, наблюдая, как удаляется процессия, поблескивающая шелком. — Прямо сейчас мне нужна информация, а не смирение. Убийца в Белом вернулся.

Кадаш ахнул.

— Тревога во дворце прошлой ночью? Слухи верны?

— Да.

Было бесполезно скрывать случившееся. Его отец и король рассказали кронпринцам и планировали, каким образом представить информацию всем остальным.

Адолин встретился взглядом с ардентом.

— Тот убийца ходил по стенам, как будто притяжение земли на него не действовало. Он упал с высоты в сотню футов[32] без повреждений. Он походил на Несущего Пустоту, смерть, обретшую форму. И я спрашиваю тебя снова. Что могли делать Сияющие? Были ли у них подобные способности?

— Да, и они ограничивались не только ими, светлорд, — прошептал Кадаш, сильно побледнев. — Я говорил с некоторыми солдатами, которые пережили ту первую ужасную ночь, когда убили старого короля. Я думал, что их утверждения об увиденном лишь следствия травмы...

— Мне нужно знать, — сказал Адолин. — Изучи этот вопрос. Прочти книги. Скажи мне, на что способно то существо. Мы должны знать, как с ним бороться. Он вернется.

— Хорошо, — ответил Кадаш, которого заметно трясло. — Но... Адолин? Если то, что вы сказали, правда... Шторма! Тогда, возможно, Сияющие не умерли.

— Я знаю.

— Храни нас Всемогущий, — прошептал Кадаш.

* * *

Навани Холин любила военные лагеря. В обычных городах все так беспорядочно. Магазины, налепленные слишком тесно, улицы, которые отказывались быть прямыми.

Военные же, как мужчины, так и женщины, ценили порядок и рациональность, по крайней мере, лучшие из них. Лагеря отражали эти свойства. Казармы были выстроены аккуратными рядами, магазины ограничивались рынками, а не выскакивали на каждом углу. Со своего пункта наблюдения на вершине смотровой башни она видела большую часть лагеря Далинара. Все так аккуратно, так продумано.