Слова сияния

— Но он слабел, — проговорил Каладин. — Никто не может убежать так далеко и не устать. Даже Флит.

— Но гонка есть гонка, стали ноги как тряпки, ими теперь так тяжко ступать. Флит Скороход с хрипом втягивал воздух, горло в огне, нечем дышать. Приближался конец, шторм побеждал, но потихоньку герой наш бежал.

— Очередные горы, — прошептал Каладин. — Шиновар.

— Последний барьер встает на пути — ужасная тень, от нее не уйти. Вздымается снова земля средь вершин — Туманные горы, хранящие Шин. И сзади оставив и ветер, и шторм, Флит вновь круто вверх начинает подъем.

— Шторм наверстал упущенное.

— Шторм снова в спину задышал, и ветер лишь сильней кружит! Конец уж близок, но, не дрогнув, чрез горы дальше мчится Флит.

— Его почти настигли. Даже начав спускаться вниз по другую сторону гор, он не мог сильно оторваться.

— Он перешел вершины гор, но преимущества не стало. Совсем недолго до конца, хватило б сил, их слишком мало. За шагом шаг, с трудом и с болью, огонь в груди не затихает. Мертва трава в низине шинской, под землю даже не ныряет. Через горы пройдя, ослабел и сверхшторм. Растрачены молнии, кончился гром, лишь слабые капли скользят по домам. Ведь здесь Шиновар, здесь не рады штормам. Виднеется море — гонки финал. Мышцы свело, Флит застонал. В глазах потемнело, ноги сплелись, навстречу с судьбой Флит спешит — берегись! Конец всем известен и в памяти жив, потряс он людей, а тебя? Расскажи.

Музыка, но без слов. Шут ждал, пока Каладин заговорит.

«Ну, хватит», — подумал мостовик.

— Он умер. Не справился. Конец.

Музыка внезапно оборвалась. Каладин открыл глаза, посмотрев в сторону Шута. Рассердится ли он из-за того, что Каладин так плохо закончил историю?

Шут пристально смотрел на него, по-прежнему сжимая инструмент на коленях. Он не казался сердитым.

— Значит, ты и правда знаешь эту историю, — сказал он.

— Что? Я решил, что ты ее выдумал.

— Нет, ты это сделал.

— Тогда какой в ней смысл?

Шут улыбнулся.

— Все известные истории уже рассказывали прежде. Мы рассказываем их сами себе, как и любой из живших до нас. Как и любой, кто будет жить позже. Единственное, что меняется, — имена.

Каладин сел и начал барабанить пальцем по каменному блоку скамьи.

— Так... Флит. Он существовал на самом деле?

— Так же, как я сам, — ответил Шут.

— И он умер? — спросил Каладин. — Прежде чем смог закончить гонку?

— Он умер.

Шут улыбнулся.

— Что?

Шут снова набросился на инструмент. Музыка разрывала маленькое помещение. Каладин поднялся на ноги, когда ноты достигли новых высот.

— На землю, покрытую грязью и сором, — прокричал Шут, — пал наш герой и не шелохнется! Силы растратил, лежит истощенный, героем быть больше не доведется. Приблизился шторм и нашел Скорохода. Недвижимый, замер у тела его! Дождь лил как безумный, ветра задували не в силах поделать совсем ничего. Ради славы священной, целей заветных, ради жизни самой каждый должен понять, что нужно стремиться, что нужно пытаться, что нужно стараться свой путь отыскать. Флит Скороход бежал что есть мочи, и в гонке свершившейся ветер узрел, что пусть проиграл человек, но поверил в возможность, в мечту, испытал свой предел!

Каладин медленно подошел к решетке. Даже с открытыми глазами он видел, представлял себе эту картину.

— Вот так в той земле, необычной, далекой, сам шторм наш герой остановил. Пока, будто слезы, дождь проливался, Флит не заканчивать гонку решил. Его тело мертво, но воля жива, и на легких ветрах воспарила душа. На крыльях напева ушедшего дня к рассвету за море летела она, чтоб выиграть гонку, восход объявить. Свободно дышал, ликовал быстрый Флит. Навеки свободен, проворен, силен, он состязаться с ветрами рожден.

Каладин опустил ладони на прутья решетки. Музыка звучала еще какое-то время, а затем смолкла.

Мостовик помедлил, пока музыкант смотрел на свой инструмент с гордой улыбкой на губах. В конце концов Шут сунул его под мышку, забрал мешок и меч и направился к выходу.

— Что все это значит? — прошептал Каладин.

— Твоя история. Тебе решать.

— Но ты ее уже знаешь.

— Я знаю большинство историй, но никогда не пел эту прежде. — Шут оглянулся, улыбнувшись. — Что она означает, Каладин из Четвертого моста? Каладин Благословленный Штормом?

— Шторм его настиг, — сказал Каладин.

— В конечном итоге шторм настигает всех. Разве это имеет значение?

— Не знаю.

— Хорошо. — Шут прикоснулся мечом ко лбу, будто в знак уважения. — Тогда у тебя есть, над чем подумать.

И ушел.

Карта Штормпоста

ГЛАВА 60. Первые шаги Вейль

Ты отказался от драгоценного камня, теперь, когда он мертв? И больше не прячешься за именем своего старого хозяина? Мне сказали, что в нынешнем воплощении ты взял имя, которое ссылается на то, что, по твоему мнению, является одной из твоих добродетелей.

— Ага! — воскликнула Шаллан.