Слова сияния

Они дошли до очередного разветвления, и Каладину потребовалось уже больше времени, чтобы принять решение. Она понимала почему: здесь, внизу, трудно определить, куда вел каждый путь. Формы плато отличались разнообразием и непредсказуемостью. Некоторые были узкими и длинными, другие — почти правильными окружностями. По бокам плато часто встречались выступы и целые полуостровки, и поэтому внизу образовался настоящий лабиринт извилистых тропинок. Все должно быть не так уж сложно — тупиков мало, и им нужно просто продолжать двигаться в западном направлении.

Но в какой стороне запад? Здесь было очень-очень легко потеряться.

— Ты ведь не выбираешь дорогу наугад? — спросила она.

— Нет.

— Похоже, тебе многое известно об этих ущельях.

— Верно.

— Полагаю, потому, что мрачная атмосфера соответствует твоему характеру.

Каладин не стал отвечать и зашагал вперед, смотря прямо перед собой.

— Шторма, — проговорила Шаллан, нагоняя его. — Я думала тебя развеселить. Как же заставить тебя расслабиться, мостовичок?

— Думаю, я просто... как там? «Полный ненависти человек»?

— Не вижу ни одного довода против.

— Все потому, что вы, светлоглазые, не считаете нужным видеть. Все, кто стоят ниже вас, просто игрушки.

— Что? — переспросила Шаллан, будто ее ударили по лицу. — Откуда у тебя такие идеи?

— Это очевидно.

— Для кого? Для одного тебя? Когда ты видел, чтобы я относилась к нижестоящим как к игрушкам? Назови мне хотя бы один пример.

— Когда меня бросили в тюрьму за то, за что любого светлоглазого удостоили бы аплодисментов, — немедленно отозвался Каладин.

— И в этом виновата я? — требовательно спросила она.

— В этом виноват весь ваш класс. Каждый раз, когда кого-то из нас обманывают, обращают в рабство, бьют или пытаются сломить, вина ложится на всех, кто поддерживает подобную систему. Даже косвенно.

— Да что ты говоришь, — ответила Шаллан. — Мир несправедлив? Какое важное откровение! Те, кто обладает властью, злоупотребляют ею по отношению к тем, у кого ее нет? Удивительно! Когда же это началось?

Каладин не ответил. Смастерив мешочек из белого носового платка, найденного им у одного из писцов, он положил внутрь сферы и привязал его к навершию копья. Поднятые повыше, они хорошо освещали ущелье.

— Мне кажется, — сказала Шаллан, доставая для удобства свою собственную сферу, — что ты просто ищешь оправдание. Да, с тобой обошлись несправедливо. Признаю это. Но я считаю, что именно ты — тот, кто обращает внимание на цвет глаз. Тебе просто проще притворяться, что каждый светлоглазый плохо с тобой обращается из-за твоего социального положения. Никогда не спрашивал себя, может быть, есть более простое объяснение? Возможно, ты никому не нравишься не потому, что ты темноглазый, а потому, что ты просто самая настоящая заноза в мягком месте?

Мостовик фыркнул и ускорил шаг.

— Нет, — продолжила Шаллан, практически перейдя на бег, чтобы успевать за широкими шагами Каладина. — Ты от меня не убежишь. Не получится намекнуть, что я злоупотребляю своим положением, а затем просто уйти от ответа. Раньше ты уже проделал подобное с Адолином. Теперь со мной. Что с тобой не так?

— Хотите услышать хороший пример того, как вы играете с людьми, стоящими ниже вас? — спросил Каладин, уклоняясь от вопроса. — Отлично. Вы украли мои ботинки. Вы притворились той, кем не являлись, и поиздевались над темноглазым стражником, которого только-только повстречали. Достаточно ли хорош этот пример? Вы отлично позабавились с тем, кто, по вашему мнению, стоял ниже вас.

Шаллан остановилась на месте. Тут он был прав. Ей хотелось бы переложить вину на Тин, но его замечание лишило ее аргументов.

Каладин остановился впереди и оглянулся. Затем в конце концов вздохнул.

— Послушайте, — сказал он, — я не держу на вас зла из-за ботинок. Исходя из того, что я видел раньше, вы не так плохи, как остальные. Так что давайте просто закроем эту тему.

— Не так плоха, как остальные? — переспросила Шаллан, шагнув вперед. — Какой восхитительный комплимент. Что ж, допустим, ты прав. Возможно, я бесчувственная богачка. Но это никак не влияет на тот факт, что и ты бываешь до предела отвратительным и оскорбительным, Каладин Благословленный Штормом.

Он пожал плечами.

— И все? — спросила она. — Я попросила прощения, а взамен получила лишь пожатие плечами?

— Я тот, кем меня сделали светлоглазые.

— Значит, ты ни в коей мере не несешь ответственность за свои действия, — проговорила она ровно.

— Я бы сказал, нет.

— Отец Штормов! Что бы я ни сказала, твое отношение ко мне не изменится, так? Ты просто будешь продолжать вести себя как раздражительный, отвратительный человек, полный злобы. Неспособный быть милым с окружающими. Твоя жизнь, скорее всего, очень одинока.

Его, видимо, проняло, и в свете сфер лицо Каладина налилось краской.

— Я начинаю пересматривать свое решение насчет того, что вы не так плохи, как остальные, — проговорил он.

— Не лги, — ответила Шаллан. — Я никогда тебе не нравилась. С самого начала. И не только из-за ботинок. Я заметила, как ты наблюдал за мной.