Слова сияния

— Что? Не могу ли я выбрать что-нибудь более приятное? Например, казнь?

— Полагаете, я смогу найти палача, способного выдержать вашу глупую болтовню достаточно долго, чтобы подготовить веревку?

— Ну, если ты хочешь меня убить, эту работу всегда может проделать твое дыхание.

Капитан Каладин покраснел, а несколько охранников поблизости начали посмеиваться. Они попытались скрыть свою реакцию, когда он бросил на них недовольный взгляд.

— Мне следовало бы вам позавидовать, — сказал он, поворачиваясь обратно к Шаллан. — Мое дыхание должно находиться близко, чтобы убить, а ваше лицо может уничтожить любого мужчину на расстоянии.

— Любого мужчину? — переспросила она. — Почему же тогда не работает с тобой? Полагаю, вот доказательство того, что ты не так уж и мужественен.

— Я оговорился. Я имел в виду не любого мужчину, а только самцов вашего вида — но не волнуйтесь, я позабочусь о том, чтобы не подпускать к вам наших чулл.

— О? Так твои родители находятся здесь?

Глаза Каладина расширились, и в первый раз Шаллан показалось, что она все-таки его задела.

— Мои родители абсолютно ни при чем.

— Да, в этом есть смысл. Думаю, они не захотят иметь с тобой ничего общего.

— По крайней мере, мои предки обладали достаточным благоразумием не сношаться с губкой! — огрызнулся он, вероятно, имея в виду ее рыжие волосы.

— По крайней мере, я знаю свое происхождение! — огрызнулась она в ответ.

Они свирепо уставились друг на друга. Отчасти Шаллан чувствовала удовлетворение от того, что оказалась способна заставить охранника потерять самообладание, хотя, судя по горящему лицу, с ней произошло то же самое. Джасна была бы разочарована. Как часто она пыталась заставить Шаллан держать язык за зубами? Подлинное остроумие контролируется разумом. Нельзя отпускать его на волю, это все равно что выпустить стрелу наугад.

Шаллан только теперь обнаружила, что широкий коридор погружен в молчание. Огромное количество солдат и прислуги уставились на нее и офицера.

— Ба! — Каладин вырвал свою руку из ее захвата — она не отпускала капитана после того, как привлекла его внимание. — Я изменил свое мнение о вас. Вы явно высокорожденная светлоглазая. Только они способны так бесить.

Он зашагал прочь, направившись к двери королевского зала.

Рядом заметно расслабился Ватах.

— Ввязаться в перепалку с главой охраны кронпринца Далинара? — прошептал он ей. — Разве это разумно?

— Мы спровоцировали инцидент, — ответила Шаллан, успокаивая себя. — Теперь Далинар Холин услышит о нем, так или иначе. Тот охранник не сможет держать мое прибытие в секрете.

Ватах спросил с сомнением:

— Так это часть плана?

— Едва ли, — ответила Шаллан. — Я далеко не так хитра. Но в любом случае сработает.

Она посмотрела на Газа, которого отпустили люди Каладина. Он снова присоединился к ним, хотя их троих все еще держали под пристальным наблюдением.

— Даже для дезертира, — пробормотал себе под нос Ватах, — ты трус, Газ.

Газ просто уставился в землю.

— Откуда ты его знаешь? — спросила Шаллан.

— Он был рабом, — ответил Газ, — на лесном складе, где я работал. Штормовой человек. Он опасен, ваша светлость. Вспыльчивый, смутьян. Я не знаю, как он добился такого высокого положения за столь короткое время.

Каладин не стал входить в зал совета. Однако через мгновение дверь скрипнула. Встреча, похоже, завершилась или, как минимум, решили устроить перерыв. Несколько помощников поспешили убедиться, не нуждаются ли в чем-то кронпринцы, охранники начали переговариваться между собой. Капитан Каладин бросил взгляд на Шаллан и неохотно вошел в зал с листком бумаги.

Веденка заставила себя стоять со сложенными на груди руками — одна в рукаве, другая обнажена — чтобы не выглядеть нервозной. Наконец из зала показался Каладин с выражением раздраженной покорности на лице. Он указал на нее и ткнул большим пальцем через плечо, давая понять, что она может войти. Его охранники пропустили ее, но задержали Ватаха, когда тот попытался последовать за Шаллан.

Она остановила его жестом, глубоко вдохнула и зашагала сквозь подвижную толпу солдат и помощников в королевский зал совета.

ГЛАВА 37. Вопрос точки зрения