Слова сияния

— В нашем доме все изменится, — продолжил отец. — Со слабостью покончено. Я нашел способ...

— Пожалуйста, остановись.

Он опустил на нее взгляд и, казалось, впервые заметил, что дочь плачет.

— Отец... — прошептала она.

Светлорд Давар посмотрел поверх ее головы. В сторону своих покоев. Шаллан знала, что он устремил взгляд туда, где находилась душа ее матери. Он выпустил ее так, что она упала на пол, рыжие локоны разметались по лицу.

— Ты будешь сидеть в своих комнатах, — проговорил отец отрывисто. — Иди и не выходи без моего разрешения.

Шаллан поднялась на ноги, схватила сумку и покинула комнату. В коридоре она прижалась спиной к стене, неровно и тяжело дыша, с подбородка закапали слезы. Все налаживалось... Ее отец становился лучше...

Она зажмурила глаза. Внутри бушевали и вспыхивали эмоции. Шаллан не могла сдерживаться.

Джушу.

«Похоже, отец действительно хотел причинить мне боль», — подумала она, дрожа.

Он изменился слишком сильно. Девушка начала оседать на пол, обхватив себя руками.

Джушу.

«Продолжай колоться о шипы, ты сильная... Прокладывай дорогу к свету…»

Шаллан заставила себя подняться на ноги. Она побежала, все еще в слезах, обратно в пиршественный зал. Балат и Виким сидели за столом, Минара тихо подавала им напитки. Охранники ушли, возможно, на свой пост во дворе особняка.

Увидев Шаллан, Балат поднялся из-за стола, выпучив глаза. Он бросился к ней, опрокинув в спешке свою чашу и пролив вино на пол.

— Он сделал тебе больно? Бездна! Я убью его! Я пойду к кронпринцу и...

— Он ничего мне не сделал, — ответила Шаллан. — Пожалуйста, Балат, дай твой нож. Тот, что подарил отец.

Балат взглянул на свой пояс.

— Зачем он тебе?

— Он стоит хороших денег. Я собираюсь обменять его на Джушу.

Брат опустил руку на нож в защитном жесте.

— Джушу сам сложил себе погребальный костер, Шаллан.

— Именно это сказал отец, — ответила девушка, вытерев слезы, и встретилась взглядом с братом.

— Я... — Балат оглянулся через плечо в том направлении, куда увели Джушу. Он вздохнул, отстегнул ножны от пояса и протянул ей. — Этого не хватит. Они сказали, что он должен почти сотню изумрудных брумов.

— У меня еще есть ожерелье.

Виким, потихоньку пьющий вино, потянулся к поясу и снял свой нож. Он положил его на край стола. Шаллан подхватила кинжал, пробежав мимо, и поспешила наружу. Сможет ли она настичь тех людей вовремя?

На улице она заметила, что повозка не успела отъехать далеко. Девушка поспешила следом так быстро, как могла, поскальзываясь на выложенной булыжником подъездной дорожке, и дальше, мимо ворот, по дороге. Шаллан не могла похвастаться скоростью, но то же самое можно было сказать и о чуллах. Немного приблизившись, она разглядела, что Джушу привязали за повозкой, и он шел пешком. Он не поднял взгляда, когда Шаллан пробежала мимо.

Повозка остановилась, и Джушу упал на землю, свернувшись калачиком. Высокомерный темноглазый мужчина распахнул дверцу, чтобы взглянуть на Шаллан.

— Он послал ребенка?

— Я пришла сама, — ответила она, вытащив кинжалы. — Пожалуйста, взгляните какая отличная работа.

Мужчина выгнул бровь и жестом приказал одному из своих спутников спуститься и принести кинжалы. Шаллан расстегнула ожерелье и опустила его в руки мужчины вместе с двумя ножами. Мужчина вытащил один из ножен и стал рассматривать, пока Шаллан, полная тревоги, ждала, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты плакала, — произнес мужчина, сидящий в повозке. — Так дорожишь им?

— Он мой брат.

— И? Я убил своего брата, когда он пытался меня надуть. Не стоит позволять родственным отношениям туманить разум.

— Я люблю его, — прошептала Шаллан.

Мужчина, разглядывающий кинжалы, вложил их обратно в ножны.

— Это шедевры, — признал он. — Я оценю их в двадцать изумрудных брумов.

— А ожерелье? — спросила Шаллан.

— Простое, но алюминиевое, а следовательно, изготовленное с помощью преобразования, — сказал мужчина боссу. — Десять изумрудов.

— Все вместе — половина того, что должен твой брат, — проговорил мужчина в повозке.

Сердце Шаллан ушло в пятки.

— Но... что вы с ним сделаете? Если продать его как раба, вы не окупите такой большой долг.

— Я частенько бываю в настроении, когда мне хочется напомнить себе, что кровь светлоглазых такая же, как у темноглазых, — ответил мужчина. — Иногда полезно припугнуть остальных, напомнить им, что не стоит брать в долг, если не можешь его вернуть. Он поможет мне сохранить больше денег, чем стоит сам, если я буду разумно выставлять его напоказ.

Шаллан почувствовала полную беспомощность. Она сжала руки, одну закрытую, другую — нет. Значит, она проиграла? Женщинам из книг отца, женщинам, которыми она восхищалась, не пришлось бы умолять, чтобы завоевать сердце такого человека. Они бы действовали с помощью логики.

Ей не слишком хорошо удавались похожие вещи. Она никогда не обучалась ничему подобному и уж точно не обладала в настоящий момент нужным характером. Но как только снова подступили слезы, девушка выдала первое, что пришло в голову.