Слова сияния

— В уничтожении Садеаса. — В голосе Далинара почти звучало сожаление. — Убьем его на дуэли, если придется. Все в лагере знают, кто на чьей стороне в борьбе за власть. Если мы будем наказывать всех одинаково, ничего не получится. Необходимо показать тем, кто колеблется, решает, за кем следовать, преимущества доверительных отношений. Сотрудничество в забегах на плато. Взаимная помощь Носителей Осколков. Мы им покажем, что значит быть частью настоящего королевства.

Остальные притихли. Король отвернулся, покачав головой. Он не верил, во всяком случае, не полностью, в то, чего хотел достичь Далинар.

Каладин обнаружил, что раздражен. Почему? Далинар же с ним согласился. Он подумал мгновение и понял, что, наверное, до сих пор выведен из равновесия, потому что кто-то вспомнил Амарама.

Даже упоминание имени этого человека выбивало Каладина из колеи. Он продолжал думать, что что-то должно случиться, что-то должно измениться теперь, когда этот убийца находился в лагере. Но все шло своим чередом. Подобное развитие событий разочаровывало и вызывало у него желание на кого-нибудь наброситься.

Ему нужно что-то с этим делать.

— Полагаю, мы прождали достаточно долго? — обратился к отцу Адолин. — Я могу идти?

Вздохнув, Далинар кивнул. Адолин распахнул дверь и зашагал прочь, Ренарин последовал за ним более медленным шагом, волоча за собой Клинок Осколков, вложенный в защитные полосы. Принц по-прежнему укреплял с ним связь. Когда они миновали группу охранников, которых Каладин поставил снаружи, Шрам и еще трое снялись с места и последовали за сыновьями Далинара.

Каладин подошел к двери и быстро пересчитал тех, кто остался. Всего четверо.

— Моаш, — сказал Каладин, заметив, что мужчина зевнул. — Как долго ты сегодня на дежурстве?

Моаш пожал плечами.

— Одна смена по охране ее светлости Навани. Одна смена с королевской стражей.

«Я заставляю их слишком много работать, — подумал Каладин. — Отец Штормов, у меня просто недостаточно людей. Даже с остатками Кобальтовой стражи, которых ко мне направил Далинар».

— Вернись в барак и немного поспи, — сказал Каладин. — Бисиг, ты тоже. Я видел тебя на утренней смене.

— А ты? — спросил Моаш у Каладина.

— Со мной все в порядке.

Его бдительность помогал сохранять штормсвет. Правда, подобное использование оказалось опасным — штормсвет провоцировал его на действия, делал более импульсивным. Каладин не был уверен, что ему нравится, когда он использовал штормсвет не в битве.

Моаш выгнул бровь.

— Ты, должно быть, устал не меньше меня, Кэл.

— Я вернусь чуть позже, — сказал Каладин. — Тебе нужно время для отдыха, Моаш. Ты начнешь небрежно выполнять работу, если не отдохнешь.

— Я должен выдерживать две смены, — ответил Моаш, пожав плечами. — Особенно если ты хочешь, чтобы я тренировался с королевской стражей и в то же время выполнял обычные обязанности по охране.

Каладин поджал губы. Это было важно. Моаш должен думать как телохранитель, и не существовало лучшего способа научиться подобному образу мыслей, чем служить в уже сработавшейся команде.

— Моя смена здесь, с королевской стражей, почти закончилась, — заметил Моаш. — После нее я вернусь.

— Хорошо. Держи Лейтена поблизости. Натам, ты и Март охраняете ее светлость Навани. Я прослежу, чтобы Далинар благополучно вернулся в лагерь и оставлю охранников у его двери.

— И затем поспишь? — спросил Моаш. Остальные посмотрели на Каладина. Они тоже беспокоились.

— Да, договорились.

Каладин вернулся в комнату. Далинар помог Навани подняться и проводил ее до двери, как обычно поступал каждый вечер.

Каладин задумался на мгновение и подошел к кронпринцу.

— Сэр, мне нужно кое о чем с вами поговорить.

— Нельзя подождать, пока я освобожусь? — спросил Далинар.

— Да, сэр, — ответил Каладин. — Я подожду у входа во дворец, а затем провожу вас обратно в лагерь.

Далинар, за которым последовали двое охранников-мостовиков, увел Навани. Каладин зашагал по коридору, погрузившись в размышления. Вокруг уже сновали слуги, открывая окна, и Сил влетела в одно из них в форме крутящейся туманной воронки. Хихикая, она сделала несколько оборотов вокруг Каладина, а затем выпорхнула наружу через другое окно. Во время сверхшторма Сил всегда становилась больше похожей на легкомысленных спренов ветра.

Воздух пах влагой и свежестью. После сверхшторма весь мир сиял чистотой, выскобленный жесткой мочалкой природы.

Каладин добрался до входа во дворец, где стояла на посту пара охранников из королевской стражи. Каладин кивнул им, получив ответные приветствия, принес фонарь с поста охраны и наполнил его собственными сферами.

Со своего места он видел все десять военных лагерей. Как всегда после шторма, везде искрился свет обновленных сфер, драгоценные камни пылали частичками миновавшей бури.