Слова сияния

– Я... Да, такое решение остается с тобой на всю жизнь. На всю жизнь… Ты, может, и хотел бы, чтобы у тебя осталось немного чести, но знаешь, что уже сам от нее отказался.

Он замолчал, а Шаллан слишком нервничала, чтобы попросить его говорить дальше. Она продолжала наблюдать за огнями на склоне холма, в то время как повозки – благословение! – катились дальше в ночь, в конце концов скрывшись в темноте.

Глава 16. Мастер меча

Ловкая форма изящно легка.

Богами дана она многим,

За вызов они расплатились сполна.

Эта форма с вниманием строгим.

«Песнь перечислений» слушающих, строфа 27

– Знаешь, – сказал Моаш, стоя возле Каладина. – Я всегда думал, что это место будет…

– Больше? – с легким акцентом предположил Дрехи.

– Лучше, – ответил Моаш, осматривая полигон. – Тут все так же, как там, где тренируются темноглазые.

Полигон перед ними предназначался для светлоглазых солдат Далинара. В центре размещался большой открытый внутренний двор, покрытый толстым слоем песка. По периметру его окружал приподнятый над землей деревянный настил, протянувшийся между песком и узким зданием шириной в одну комнату. Здание опоясывало весь внутренний двор за исключением передней части, где находилась стена с аркой для входа, и имело широкую, нависающую над деревянным настилом крышу, дававшую тень. Укрывшись от солнца, светлоглазые офицеры непринужденно болтали или наблюдали за теми, кто тренировался во дворе на жаре. Арденты сновали по полигону, подавая оружие и напитки.

Планировка полигона оказалась привычной. Каладин уже бывал в нескольких подобных местах. По большей части, когда впервые проходил обучение в армии Амарама.

Мостовик стиснул зубы, прикоснувшись к арке, ведущей во двор. Прошло семь дней с момента, как Амарам прибыл в лагерь. Семь дней ему приходилось мириться с тем, что Амарам и Далинар друзья.

Каладин решил, что будет радоваться прибытию Амарама, шторм бы его побрал. Как-никак это означало, что ему наконец-то подвернется возможность проткнуть врага копьем.

«Нет, – подумал Каладин, входя на полигон. – Не копьем. Ножом. Хочу стоять рядом и видеть его испуганное лицо в момент смерти. Хочу почувствовать, как нож входит в его плоть».

Он подал знак своим людям и прошел в арку. Заставил себя сконцентрироваться на окружающей обстановке, а не на Амараме.

Арка была сделана из хорошего камня, который добывали неподалеку. По традиции ее укрепили с восточной стороны. Судя по скромным отложениям крэма, эти стены построили недавно. Еще один признак того, что Далинар примирился с тем, что военные лагеря становятся постоянными: кронпринц сносил простые, временные постройки и заменял их прочными зданиями.

– Не знаю, чего ты ждал, – сказал Дрехи Моашу, изучая территорию. – Каким бы ты сделал полигон для светлоглазых? Посыпал бы алмазным порошком вместо песка?

– Ого! – оценил мысль Каладин.

– Не знаю, – ответил Моаш. – Просто они раздули из него такое большое дело. Нельзя пускать темноглазых на «особенный» полигон. Не понимаю, что в нем такого особенного.

– Все потому, что ты рассуждаешь не как светлоглазый, – сказал Каладин. – Это место особенное по одной простой причине.

– Какой же? – спросил Моаш.

– Потому что нас тут нет, – ответил Каладин, проходя вперед. – Во всяком случае, обычно.

Он шел во главе группы, которая состояла из Дрехи, Моаша и еще пяти человек – членов Четвертого моста и нескольких выживших из Кобальтовой стражи. Далинар определил их к Каладину. К его удивлению и удовольствию охранники признали его своим лидером, не проронив ни единой жалобы. Каждый из них произвел на него большое впечатление. Кобальтовая стража недаром заслужила свою репутацию.

Некоторые из них, все темноглазые, начали обедать с Четвертым мостом. Солдаты попросили нашивки Четвертого моста, и Каладин их достал, но приказал оставить знаки Кобальтовой стражи на другом плече и дальше носить их как знак гордости.

С копьем в руке капитан мостовиков повел свой отряд к группе ардентов, которые суетливо направились в их сторону. Арденты носили религиозные воринские одеяния – свободные штаны и туники, которые перевязывались на поясе обычными веревками. Одежды нищего. Арденты были рабами и одновременно ими не являлись. Каладин никогда особо не задумывался о таких вещах. Его мать, наверное, пожаловалась бы, как мало внимания он уделяет религии. Но Каладин решил, что если Всемогущий не особенно проявлял заботу, то почему он должен поступать иначе?

– Это полигон для светлоглазых, – строго проговорила ардент во главе группы.

Она оказалась грациозной женщиной, хотя ардентов и не следовало делить на мужчин и женщин. Ее голова была побрита, как и у остальных спутников-мужчин, которые носили квадратные бороды без усов.

– Капитан Каладин, Четвертый мост, – сказал Каладин, закинув копье на плечо и осматривая полигон.