Слова сияния

– Сокрушающее чувство вины, – продолжила она, – от собственной беспомощности. От желания, что лучше бы они навредили тебе, а не тем, кто рядом. От воплей, жалкой борьбы и ненависти, в то время как твои любимые обращены в пепел, выдавлены, как гной из раны. А ты должен наблюдать, как их радость утекает прочь, не в состоянии ничего сделать. Они уничтожают тех, кого ты любишь, но не тебя. И ты умоляешь, чтобы вместо них били только тебя.

– Да, – прошептал Каладин.

Шаллан кивнула, удержав его взгляд.

– Да. Было бы прекрасно, если бы никто в мире не ведал подобного чувства, Каладин Благословленный Штормом. Я согласна. Целиком и полностью.

Он увидел это в ее глазах. Боль, разочарование. Ужасную пустоту, что скреблась изнутри и пыталась задушить. Она знала. Это сидело там, внутри. Она была сломлена.

Затем Шаллан улыбнулась. О шторма. Несмотря ни на что, она улыбалась.

Ее улыбка оказалась одной из самых прекрасных вещей, которые он видел за всю свою жизнь.

– Как? – спросил Каладин.

Шаллан слегка пожала плечами.

– Помогает, если ты сумасшедший. Пошли. Я все еще полагаю, что мы немного стеснены во времени...

Она заспешила дальше по ущелью. Каладин остался стоять, чувствуя себя опустошенным. И странным образом очистившимся.

Ему снова следовало почувствовать себя идиотом. Он еще раз проделал все то же самое – наговорил ей, насколько простой была ее жизнь, в то время как она столько скрывала внутри. Однако на этот раз он не испытывал подобного чувства. Ему казалось, что он понял. Что-то. Он не знал, что именно. Просто в ущелье стало немного светлее.

«Тьен всегда влиял на меня так же... – подумал Каладин. – Даже в самый темный из дней».

Он простоял так долго, что оборцветы вокруг снова раскрыли свои широкие, похожие на веер, листовидные отростки с прожилками и запестрели всеми оттенками оранжевого, красного и фиолетового. Наконец мостовик побежал за Шаллан, напугав растения, и они захлопнулись.

– Думаю, – сказала она, – нам стоит сосредоточиться на позитивной стороне нашего пребывания в этих ужасных ущельях.

Шаллан посмотрела на него с намеком. Каладин промолчал.

– Давай же, – проговорила она.

– У меня... такое чувство, что лучше не давать вам повод.

– Тогда не удастся позабавиться.

– Что ж, вскоре на нас обрушится наводнение, вызванное сверхштормом.

– И мы сможем сполоснуть нашу одежду, – ухмыльнулась девушка. – Видишь! Позитивный момент.

Каладин фыркнул.

– А, снова тот ворчливо-фыркающий диалект мостовиков, – заметила она.

– Я имел в виду, что если до нас и доберется вода, то хотя бы частично смоет вашу вонь.

– Ха! Почти забавно, но ты не заработал очков. Я уже упоминала, что из нас двоих отличаешься зловонием ты. Повторное использование шуток строго запрещено, нарушителя окунут в сверхшторм.

– Ну, ладно, – ответил Каладин – Хорошо, что мы здесь, внизу, потому что сегодня у меня ночное дежурство. Теперь я его пропущу. Все равно что получить выходной.

– Чтобы пойти поплавать, не меньше!

Он улыбнулся.

– Я, – объявила Шаллан, – рада, что я здесь, внизу, потому что наверху солнце светит слишком ярко, и я бы обгорела, будь я без шляпы. Гораздо лучше находиться в сырых, темных, вонючих, покрытых плесенью, с потенциальной угрозой для жизни глубинах. Никаких солнечных ожогов. Только чудовища.

– Я рад, что я здесь, внизу, потому что, по крайней мере, упал я, а не кто-то из моих людей.

Шаллан перепрыгнула через лужу и смерила его взглядом.

– У тебя не слишком хорошо получается.

– Прошу прощения. Я имел в виду, что рад находиться здесь, внизу, потому что, когда мы выберемся, все будут считать меня спасшим вас героем.

– Уже лучше. Не считая того факта, что, как мне кажется, это я тебя спасаю.

Каладин взглянул на ее карту.

– Очко в вашу пользу.

– Я, – заметила Шаллан, – рада оказаться здесь, внизу, потому что мне всегда было интересно, как себя чувствует кусок мяса, путешествуя по пищеварительной системе, а ущелья напоминают кишечник.

– Надеюсь, вы несерьезно.

– Что? – Она казалась шокированной. – Конечно нет. Фу.

– На самом деле вы старались чересчур усердно.

– Это помогает мне оставаться сумасшедшей.

Каладин взобрался на большую кучу мусора и предложил руку, чтобы помочь.

– Я счастлив быть здесь, – сказал он, – потому что ущелья напоминают мне о том, как удачно я освободился из армии Садеаса.

– Вот как, – произнесла Шаллан, ступив на вершину кучи рядом с ним.

– Его светлоглазые посылали нас сюда, вниз, собирать имущество павших, – пояснил Каладин, соскальзывая с другой стороны. – И не слишком много платили нам за усилия.

– Трагично.

– Можно сказать, – произнес он, когда она спускалась с кучи, – что мы получали столько, что немудрено было пропасть.

Он усмехнулся ей.

Шаллан вскинула голову.

– Пропáсть, – повторил мостовик, обведя рукой всю глубину ущелья, в котором они находились. – Понимаете? Пропáсть-прóпасть...

– О шторма, – ответила Шаллан. – Ты же не думал, что такое действительно будет считаться. Ужасная шутка!

– Я знаю. Сожалею. Моя мать была бы разочарована.

– Ей не нравились игры со словами?