Слова: сказанные и прочитанные

Один из парадоксов христианства: Христос, крещенный Иоанном Крестителем, сам никого не крестил. Основатели его – апостолы, странным образом, не сподобились озаботиться собственным крещением. Для Павла крещение также не воспринималось значимым делом. Он крестил, по собственному признанию, лишь одного новообращенного. Крещение (и исповедь) стали значимой процедурой лишь для сформировавшейся церкви (?).

Внятного доказательства деятельности апостолов, по видимому, до сих пор не существует. Вклад Петра в распространение христианства неясен. В Риме, Петр, скорее всего, не бывал. Первое послание Петра оканчивается приветом из Вавилона. По «Тольдот Иешу» Петр закончил свои дни в том же Вавилоне.

Об остальных апостолах ничего внятного не известно. Кстати, никто из них не сподобился «видениям». Т. е. они не имели опыта «общения в духе».

Павел в этом отношении был исключением. Правда, возникает вопрос о зрительном образе, им виденным. Ибо сам он Иисуса до этого не видел, а изображений того ещё не существовала. Нельзя видеть то, о чём не имеешь понятия. Его присутствие можно только эмоционально переживать, чувствовать.

Не осталось также и свидетельств современников о деятельности Павла, о пользовании его посланиями и следов собственно его миссий. Собственно, он приобрел известность лишь с появлением Маркиона с его каноном Евангелия. Основные мотивы проповеди Павла также не были приняты ранним христианством: противостояние с Ветхим Заветом, отрицание роли «дела» сравнительно с верой, отсутствие интереса к личности Иисуса и т. д.

Первым шагом к христианством была греческая Септуагинта.

Христианская церковь основана Петром – «апостолом обрезания», – обряда, который церковь категорически отвергла. История обычно предпочитает парадоксы.

Свобода совести является, по существу, свободой выбора церкви, её регламентирующей. И успешность Спасения определяется готовностью верующего к конформизму в принятии установлений этой церкви.

Различие между Ветхим и Новым Заветами: в первом – родство «по крови», во втором – «по Духу».

Слово (Христос) – «вторая», виртуальная, реальность (по сути, утверждение социальной значимости жизни в качестве греховной), вытекающая, но единосущная, из «первой реальности» – внебытийного сущего (Бога).

Наиболее старыми, но самыми успешными, примерами психологического управления толпой являются религиозные методы. Время их воздействия, как показывает жизнь, практически неограниченно.

Личное общение с Богом, по-видимому, впервые было артикулировано в текстах Благодарственных гимнов (?). Хотя и в позе покаяния и самоуничижения. Христианство унаследовало и позу, и тональность.

В ХХ веке искусство с презрением отвергло естественность природы и со сладострастием бросилось в бездну деструктивности. Выбираться из которой оно, похоже, не собирается.

Краеугольным камнем демократии является бочка Линкольна. С тех пор изменилась, разве, её цена.

В отличие от христианства индуизм снимает с верующего ответственность за свершенное им: за всё отвечает только Бог. /см. эпизод с Арджуной в «Бхагавадгите»./

В сущности все религии основаны на идее преображения, переходе от старого мира в новый, через смерть (обряд инициации).

И христианство, и йога видят подлинную жизнь в уходе в иное бытие, в приобщении к абсолюту, хотя и различному. Общим является переход в состояние «вне времени и пространства». /см. М. Элиаде/.

И у Павла, и в йоге после такого перехода в «инобытие» происходит отказ от «ветхого тела» и обретение «мистического».

Нужно лишь «умереть для мира», идти «против мира».

Общим между йогой и квантовой механикой является стремление выхода человеческого сознания за пределы «профанного уровня» в «необусловленное».

С развитием Просвещения Иисус перестал существовать как личность, в которую верят. Её заменил свод догматов о нём.

Религия – это человеческий ответ на «священное», существующее в нас на уровне подсознания.

Христианство снижает статус Бога до уровня личности, с которой можно общаться обыкновенному человеку в форме убеждения добровольной любви, не отрицая необходимости отлучения. Иудаизм никогда не мог позволить себе деградации статуса Бога до уровня хотя бы «квазиличности».

Вера в Бога определяет направленность нашего переживания воспринимаемой реальности. Вера придаёт личностный характер этому переживанию.

«Сострадание» есть сочувствие в переживании, но оно не является прощением. Сострадать можно и в грехе.

Угроза наказания висит дамокловым мечом над проповедью Иисуса о милосердии.

Дары Бога не зависят от качества дел. Он милосерден ко всем одинаково. Он награждает «не за дела» (см. Мф. 20: 1-15).

«Вина» большевиков состоит в том, что они попытались осуществить христианскую утопию на земле, не надеясь на Бога. И христианскими методами: «не мир принёс я вам, но меч».

Служение собственной идее для Иисуса единственно существующее. И здесь он нетерпим.

Жизнь человека в качестве человека начинается после изгнания из Рая. Взамен ему даётся иллюзия возвращения.