Слова, слова, слова

КАФКА: У меня уже голяк.

СВИФТ: Что ты на меня так смотришь? Я не собираюсь удовлетворять этих зевак старым трюком с курящим шимпанзе. Нет уж, спасибо.

МИЛЬТОН: Не будь таким ботаном, Свифти. Ими нужно пользоваться! Используй систему!

СВИФТ: Ты о чем это?

МИЛЬТОН: Смотри — включаю режим ужимок. (Он запрыгивает на свой табурет, чешет бока, визжит, жестами показывает, что хочет курить, колотит себя в грудь, подскакивает на месте — и сверху опускается сигарета.) Теперь понял, о чем я? К тому же — «Голуаз»! Мои любимые. (Успокаивается и с наслаждением затягивается.)

СВИФТ: За такое представление тебе должны были сбросить тряпичную куклу.

МИЛЬТОН: Но результат — налицо, разве нет?

СВИФТ: Еще бы. Изображаешь дрессированную макаку — получаешь «голуазку». На прошлой неделе я разбомбил машинку и получил целый блок «Мальборо».

МИЛЬТОН: Беда только в том, что ты их не выкурил — ты на них насрал.

СВИФТ: Это было политическое заявление.

МИЛЬТОН: Ладно, ты сделал свое заявление, а я зато получил курево. Все хорошо, что хорошо кончается, правильно?

КАФКА: Только так мы и можем убедиться, что они за нами наблюдают.

МИЛЬТОН: Чё?

КАФКА: Мы показываем трюки, ломаем пишущие машинки, печатаем лишнюю страницу — и появляется сигарета. По крайней мере, это признак того, что на нас кто-то обращает внимание.

МИЛЬТОН: Наш домашний философ.

СВИФТ: Но что если один из нас действительно напишет «Гамлета»? Вот они мы, и перед нами стоит задача доказать непреднамеренные свойства случайности и создать нечто, что даже мы сами не сможем признать, пройди оно через наши руки, — но что если один из нас действительно это сделает?

МИЛЬТОН: Тогда нас в самом деле освободят?

КАФКА: Нам тогда дадут ключ от городских ворот и устроят торжественный проезд с серпантином?

СВИФТ: Или перекинут на «Улисс»? (Они визжат от ужаса при этой мысли.) А почему они вообще выбрали «Гамлет»? Что им этот «Гамлет» или что «Гамлету» они, чтобы нам до этого было дело? Елки-палки, вот признание, что превращает столь долгую жизнь в подлинное бедствие! Ибо кому под силу выдержать бичеванье и насмешки времени, зло притеснителя, бесчестье гордеца…

МИЛЬТОН: Эй, Свифти!

СВИФТ: …муки презираемой любови, закона проволочки…

МИЛЬТОН: Эй, Свифти! Расслабься, будь добр?

КАФКА: Съешь лучше банан.

СВИФТ: Хотел бы я залучить Розенбаума сюда и посмотреть, как у него получится создать «Гамлета»… Вот оно!

КАФКА: Что?

СВИФТ: Вот — оно! На фиг всю эту байдень с «Гамлетом» наобум. Как насчет мести?

КАФКА: Мести? Розенбауму?

СВИФТ: Кому ж еще? Не он ли отлучил нас от домов наших и семей? Встал между нами и нашими надеждами?

КАФКА: Как же мы это сделаем?

СВИФТ: Легко. Мы заманим его сюда машинки осмотреть — пусть проверит их, вроде как поломалось что-то — но! мы отравим их клавиши!

МИЛЬТОН: Ох, Господи.

СВИФТ: Так точно. Обильно смазать клавиатуру каким-нибудь соком проклятого зелья? Получится, как по мановению волшебной палочки.

МИЛЬТОН: Здорово.

СВИФТ: А если и не получится, мы отравим качели и пригласим его покататься. Плюс — я вызову его на дуэль.

МИЛЬТОН: Блистательно.

СВИФТ: Видишь, видишь? В ходе поединка я ненароком царапну рапирой по отравленным клавишам и (делает выпад) — удар! Явное попадание! А в резерве будем держать чашку с каким-нибудь ядовитым дистиллятом. Поместим пилюлю с ядом в ступку с пестиком!

МИЛЬТОН: Слушай, мне работать пора. Скоро страницы сдавать. (Заправляет чистый листок в машинку.)

КАФКА: Мысль неплоха, но…

СВИФТ: Да что с вами такое, парни? У меня ж тут живая мысль бьется!

КАФКА: Мне кажется, это безнадежно, Свифти.

СВИФТ: Но это ведь то что надо!

МИЛЬТОН: На чем я остановился… «Носки туквюрст и колоколль.»

КАФКА: Готовность — вот, наверное, все, что нужно.

МИЛЬТОН: Чертовски верно. Ты только дай мне знать, когда твоя клавиша К не выдержит, милая.

СВИФТ: Ладно. За работу, крепостные. А я пошел думать за всех вас. Молниеносная месть Свифти! (Расхаживает взад-вперед в глубокой задумчивости.)

МИЛЬТОН: «Колоколль… штюкельшванц… геморрой.» Да, это недурно. Это совсем недурно. (Печатает.) «Штю… кель… шванц…»

КАФКА (печатает): «Акт первый, сцена первая. Эльсинор, площадка перед замком…»[2]

МИЛЬТОН (печатает): «Геморрой.»

КАФКА (печатает): «Полночь. Франциско на своем посту. Часы бьют двенадцать. К нему подходит Бернардо…»

МИЛЬТОН (печатает): «Померанец.»

КАФКА (печатает): «Бернардо: Кто здесь?..»