Словарь китайской мифологии

Примерно такая же политика осуществлялась и по отношению к ремесленникам и купечеству. С древнейших времен власть стремилась утвердить свою монополию на разработку недр и использование водоемов; постепенно в руках государства оказалось производство и продажа важнейших предметов потребления: соли, чая, меди, железа и других металлов. В XIV–XVII веках государственное производство охватывало изготовление фарфора, судостроение, добычу угля, литейный промысел и др. Центральная власть регулировала рыночные цены, а иногда даже ссудный процент, борясь с ростовщичеством. Государственная торговля не всегда выдерживала конкуренцию с частной, но правительство компенсировало это тем, что облагало купцов большими налогами, закупало у них товары по твердым ценам, установленным казной.

«В настоящее время следует регулировать движение товаров: при повышении цен надо продать, при понижении — закупить; если сделать большие запасы продовольствия и уравнять цены, то люди будут своевременно заниматься земледелием и ростовщические дома не смогут воспользоваться их затруднениями. Все вышесказанное делается для народа, а не с целью получения доходов для казны». (Из законов реформатора Ван Ань-Ши, XI век.)

Кроме того, правительство разрешало заниматься торговлей чиновникам, освобождая их от налогов и превращая таким образом в силу, противостоящую частной торговле.

Только в XVI–XVII веках в Китае произошел некоторый сдвиг: расширилось крупное землевладение, стали создаваться мануфактуры с использованием наемного труда (в том числе и рассеянные). Хотя государство по-прежнему имело монополию на добычу и обработку полезных ископаемых, в отдаленных горных районах тайно возникали частные предприятия по добыче угля и серебра. Цинское правительство закрывало глаза на рост частного землевладения. Возможно, потому, что интенсификация сельского хозяйства давала возможность даже в этих условиях получать большую сумму налогов.

Буржуазные отношения отстаивали свое право на существование, но, как правило, проигрывали в неравной борьбе с государственной властью, а потому остались неоформленными.

Власть, игравшая роль покровителя и управителя в большой семье, персонифицировалась в лице императора. Все остальные социальные слои, на какой бы ступени иерархической лестницы они ни стояли, являлись подданными непосредственно императора. Поэтому в феодальном Китае не зародилась, как это было в Западной Европе, система вассалитета; единственным сюзереном было государство.

«Когда народ слаб — государство сильное, когда государство сильное — народ слаб. Поэтому государство, идущее истинным путем, стремится ослабить народ». (Шан Ян.)

Характеризуя такие отношения между властью и обществом, немецкий философ XIX века Ф. Гегель писал, что в Китае не может существовать большого различия между рабством и свободой, так как перед императором все равны, то есть все одинаково бесправны. Насколько справедлива эта оценка, ставшая классической при определении восточных деспотий? Конечно, общество в Китае не сумело добиться тех прав, какие оно получило в Западной Европе. Там не оформились сословия, которые могли бы претендовать на участие в государственной политике и с интересами которых власть вынуждена была считаться.

Одним словом, народ (то есть подданные) в Китае действительно был слабым, если иметь в виду его политическое безгласие. Прекрасный тому пример — положение многочисленного городского населения, которое так и не сумело добиться внутреннего самоуправления. Города — эти очаги вольности в Европе — находились в Китае под жестким контролем государства. Цехи использовались для того, чтобы распределять повинности, взимать налоги. Ремесленники были приписаны к определенному месту жительства и не могли покидать город без разрешения властей.

Государство оказывало давление на общество самыми разнообразными способами. В том числе использовался знаменитый тезис Конфуция о большой семье, означающий, что необходимо повиноваться власти, поступаться личными интересами ради общих, то есть государственных. В Китае была распространена система коллективной ответственности. Так, за преступление отца мог поплатиться сын, а то и вся семья; староста в деревне подвергался наказанию, если на его территории была не полностью обработана земля; в таком же положении оказывались и уездные чиновники.

Однако установка на коллективизм имела и обратную сторону. В Китае огромную силу приобрели семейно-клановые связи, освященные и возвеличенные конфуцианством. Большие кланы, включавшие много семей, и богатых, и бедных, представляли собой, как правило, мощные и крепкие организации, основанные на принципах солидарности и взаимопомощи. Кроме того, были распространены всякого рода землячества, тайные общества, секты. Все эти общности представляли собой вполне реальную социальную силу, с которой власти приходилось считаться, что создавало некоторый баланс сил, хотя и неполноценный, не закрепленный юридически.