Словарь Ламприера

— Вы были правы, — сказал сэр Джон, вытирая пальцы. — Самый удивительный случай. Ее убили ужасным способом. — Он передал полотенце обратно. — Ее рот держали открытым. Если вы вытащите этот металл у нее изо рта, то конечно же обнаружите, как это было сделано. Ей залили в рот расплавленный металл, причем большое количество и со значительной высоты. У нее на лице брызги. — Он показал жестом в ее сторону. — От жара у нее вскипели внутренности, из-за чего взорвался живот. Более того, металл прожег ее органы и кожу изнутри. У нее следы этого на боках. Все раны тут же запеклись от жара, поэтому нет следов крови, все верно?

— Все, — сказал Радж.

— Более чем удивительно, — продолжал сэр Джон. — Пожалуй, самое чудовищное убийство из всех, что я знаю. Ее агония… — но он оставил фразу незаконченной.

— Есть и еще кое-что, еще одна загадка, — сказал Радж. Сэр Джон повернул голову: что еще? — Дело в металле…

— Ну?

— Это золото, — пояснил мистер Радж. — Этот труп представляет собой небольшое состояние.

Несколько минут спустя Радж записывал по просьбе сэра Джона обстоятельства, при которых нашли тело.

— Недалеко от Ричмонда? — уточнял сэр Джон.

— У де Виров, в миле или около того к западу от дома.

— Как ее нашли?

— Там был бал. Один из гостей потерялся. Поисковая группа наткнулась на труп в болоте на территории имения.

— Но она была убита не там?

— Судя по всему, там.

— Поисковая группа…

— У меня есть список. Эдмунд де Вир.

— Граф?

— Да.

— Я знал его отца, да и мать. Внушительная женщина, хотя в последнее время стала сдавать.

— Значит, граф, мистер Уорбуртон-Бурлей, некий мистер Септимус Прецепс, капитаны Паннел, Гардиан и Стоукли, трое слуг и виконт Кастерлей.

— Кастерлей, неужели? Странная компания для такого человека, как он. — Сэр Джон Филдинг стал фиксировать список у себя в памяти, но труп на столе снова привлек его внимание.

— Никто из них не знает, кто она, так они говорят.

Мертвая женщина. Золото. И то и другое — веши довольно обычные, но соединенные подобным образом, они превращались во что-то совсем странное. Как сера, селитра и древесный уголь. Сэр Джон Филдинг был в полной нерешительности. Он размышлял. Неизвестно было даже имя этой женщины, а защита общественного порядка стала для сэра Джона инстинктом. Он уже ощущал, как волнение охватывает город, пробуждая разрушительные стихии. Золото у нее во рту. Что бы сделал Генри? Скрой это, придай этому какое-то разумное объяснение. Фарина мутил город такими вот делами, толпа не внимает призывам к разуму, бунтовщики, факелы на улицах. Нет, это не станет достоянием гласности, пока он может держать это дело под контролем. Нет, до сих пор политика не могла похвастаться, что он находился у нее в услужении. Тело, набитое золотом. Он не допустит слухов.

— Мистер Радж?

— Сэр Джон.

— Кто, кроме нас двоих, знает о смерти этой несчастной?

— Та поисковая группа. Я попросил их молчать, чтобы не мешать проведению следствия.

— Очень хорошо. Я, пожалуй, поговорю с ними сам. Я полагаю, здесь нужны благоразумие и тайна, чтобы этот случай не раздули до невероятных масштабов. Это ужасное убийство, достаточно скверное само по себе, и все же я жду еще больших неприятностей, если о нем узнают. Внимание…

— Я понимаю.

Радж понимал. Разумеется, понимал. Как и сэр Джон, он наблюдал за страстями городской толпы со стороны, сохраняя необходимую дистанцию. Конечно, он понимал.

— А кого они искали? Де Вир и остальные? — резко спросил он. Мысли Раджа, видимо, точно следовали за мыслями сэра Джона, в ту же секунду он ответил:

— Я записал его имя. — Он заглянул в свои бумаги. — Некий мистер Ламприер.

— Ламприер, — произнес сэр Джон отсутствующим тоном, фиксируя имя в памяти. — Что ж, возможно, я поговорю и с мистером Ламприером. — Он направился к лестнице, раздосадованный. Затем внезапно остановился и настойчиво заговорил: — Мистер Радж, никому не говорите об этом. Любым способом спрячьте тело. Моя власть в вашем распоряжении. — Он помолчал. В нем копились дурные предчувствия. — Никому не говорите об этом, мистер Радж. Ни единому человеку.

Париж

Париж — пакетботом из Сент-Хелиера до Сен-Мало, потом почтовой каретой по перегонам Нормандской дороги. Грохочут колеса по булыжникам; впереди миля за милей, словно ковер, расстилается плоское серое небо. Убегают назад аллеи платанов и ломбардских тополей. С обеих сторон кареты скачут верховые, хотя непонятно, зачем этот эскорт, если на протяжении целых лиг им не встречается ни одного человека, только выпачканные землей крестьяне с серпами и косами, убирающие последние остатки урожая, поднимают к проезжающей карете свои изможденные лица.