Читаем Словарь любовника полностью

Ты всегда отвечаешь быстро. На все. На электронные письма, на звонки, на вопросы. Как будто знаешь, что ждать — для меня настоящее мучение.

U

ubiquitous, adj.

повсеместный, прил.


Такое дело: когда все хорошо, то оно везде хорошо. Это состояние проявляется повсюду, буквально во всем. В песне, которая доносится до твоего слуха. В книге, которую читаешь. Хорошо даже на полочке в шкафу: протягиваешь туда руку за полотенцем, и вдруг — так хорошо, что даже про полотенце забыл. Откроешь дверь — и там то же. Высматриваешь поезд в метро, а в глазах — все хорошо. Оно повсюду, даже над макушкой, прижатое шапкой. Им набиты карманы, оно в воздухе, в его температуре.

Подстава — в том, что когда все плохо, так тоже везде и во всем.


unabashedly, adv.

беззастенчиво, нареч.


Мы выходим из бара. Уже поздно, и мы идем домой. Впрочем, «идем» следует понимать в самом общем смысле. Может быть, даже в переносном. Твое перемещение — это никак не ходьба. Скорее, нечто среднее между козлиным скаканием и пьяным спотыканием. Неожиданно ты останавливаешься и начинаешь петь. Эта песня — признание в любви. В любви ко мне. В полный голос. Мое имя и дифирамбы в мой адрес, судя по всему, слышат во всех окрестных домах. Думаю, даже на верхних этажах. Мне бы оборвать тебя: ночь на дворе, люди спят и все такое, — но, придется признаться, не хочу я, чтобы эта песня прекращалась. Я ничего не имею против того, чтобы весь квартал был разбужен вестью о том, что ты любишь меня. А кто не проснется — пусть узнает об этом во сне.

Ты хватаешь меня за руку, прижимаешь к себе, мы кружимся в каком-то безумном водовороте. Влюбленные на ночной улице. Неожиданно ты останавливаешься, наклоняешься ко мне и, мгновенно посерьезнев, шепчешь:

— Знаешь, я, наверное, сделаю себе татуировку. Твое имя — там. Но учти, я не желаю ни в чем тебя ограничивать. Эта татуировка не лишит тебя права, если что, поменять имя.

Я от души благодарю тебя за такое уважение к моей свободе, и ты снова начинаешь петь.

V

vagary, n.

причуда, сущ.


Было бы ошибкой полагать, что от неуверенности и неопределенности есть лекарство. Или противоядие.


vestige, n.

остаток, сущ.


Дело было в тот вечер, когда мы решили, что стоит попробовать пожить вместе. Мы сидим у меня дома, и я начинаю рассматривать свои вещи. Почему-то взгляд надолго задерживается на стенах, то есть на том, что на них развешано. Афиши и репродукции из Музея современного искусства, «Поцелуй» Робера Дуано — эта фотография висела у меня всегда, во всех моих квартирах, со студенческих времен, — обложки альбомов, приколотые булавками за уголки… Намерения менять что-либо у меня вроде бы не было, а тут — сижу и понимаю, что все должно измениться. Именно так: все. Уверенность в этом окончательно окрепла, когда настало время снимать со стен эти сокровища и паковать их. Как-то сразу стало понятно, что больше их никто никогда не увидит.

Я рассказываю тебе о своих предчувствиях, и ты говоришь, что вместо двух независимых продолжений у нас с тобой будет одно общее начало. Зачем пытаться вписывать в новую жизнь все напоминания о прошлом каждого из нас, когда можно просто придумать и нарисовать новые иероглифы, которые будут обозначать уже нас вместе. Вещи, которыми пользуешься, — другое дело. Торшер? Пусть себе стоит. Вон тот диван цвета лайма? Пускай остается: в новой квартире перед телевизором ему самое место. Эти предметы нам точно не помешают, но всякие открытки — их точно нужно будет отправить по новому адресу, в лучшем случае — в нижние ящики комода. Рождественский венок с лампочками — тот, который прислала мне мама в прошлом году? Если повезет, ему еще удастся повисеть на новой двери, глядя через лестничную площадку на другую новую дверь.

Вот что с нами произошло: мы оба воспользовались этой возможностью, чтобы сменить обои своей жизни. Пусть новая жизнь начнется заново — с голыми стенами. Я, пожалуй, сохраню только кое-какие фотографии: друзья, родственники — пусть повисят рядом с твоими друзьями и (не так близко) родственниками. Нет, сначала повесим их в разных углах: пусть попривыкнут друг к другу. А пока что все выглядит так, словно мы пригласили их в гости, а они пришли, да так и стоят двумя группками, не то стесняясь, не то опасаясь познакомиться и начать общаться.


viable, adj.

жизнеспособный, прил.


Перейти на страницу:

Все книги серии Азбука-бестселлер

Нежность волков
Нежность волков

Впервые на русском — дебютный роман, ставший лауреатом нескольких престижных наград (в том числе премии Costa — бывшей Уитбредовской). Роман, поразивший читателей по обе стороны Атлантики достоверностью и глубиной описаний канадской природы и ушедшего быта, притом что автор, английская сценаристка, никогда не покидала пределов Британии, страдая агорафобией. Роман, переведенный на 23 языка и ставший бестселлером во многих странах мира.Крохотный городок Дав-Ривер, стоящий на одноименной («Голубиной») реке, потрясен убийством француза-охотника Лорана Жаме; в то же время пропадает один из его немногих друзей, семнадцатилетний Фрэнсис. По следам Фрэнсиса отправляется группа дознавателей из ближайшей фактории пушной Компании Гудзонова залива, а затем и его мать. Любовь ее окажется сильней и крепчающих морозов, и людской жестокости, и страха перед неведомым.

Стеф Пенни

Современная русская и зарубежная проза
Никто не выживет в одиночку
Никто не выживет в одиночку

Летний римский вечер. На террасе ресторана мужчина и женщина. Их связывает многое: любовь, всепоглощающее ощущение счастья, дом, маленькие сыновья, которым нужны они оба. Их многое разделяет: раздражение, длинный список взаимных упреков, глухая ненависть. Они развелись несколько недель назад. Угли семейного костра еще дымятся.Маргарет Мадзантини в своей новой книге «Никто не выживет в одиночку», мгновенно ставшей бестселлером, блестяще воссоздает сценарий извечной трагедии любви и нелюбви. Перед нами обычная история обычных мужчины и женщины. Но в чем они ошиблись? В чем причина болезни? И возможно ли возрождение?..«И опять все сначала. Именно так складываются отношения в семье, говорит Маргарет Мадзантини о своем следующем романе, где все неподдельно: откровенность, желчь, грубость. Потому что ей хотелось бы задеть читателей за живое».GraziaСемейный кризис, описанный с фотографической точностью.La Stampa«Точный, гиперреалистический портрет семейной пары».Il Messaggero

Маргарет Мадзантини

Современные любовные романы / Романы
Когда бог был кроликом
Когда бог был кроликом

Впервые на русском — самый трогательный литературный дебют последних лет, завораживающая, полная хрупкой красоты история о детстве и взрослении, о любви и дружбе во всех мыслимых формах, о тихом героизме перед лицом трагедии. Не зря Сару Уинман уже прозвали «английским Джоном Ирвингом», а этот ее роман сравнивали с «Отелем Нью-Гэмпшир». Роман о девочке Элли и ее брате Джо, об их родителях и ее подруге Дженни Пенни, о постояльцах, приезжающих в отель, затерянный в живописной глуши Уэльса, и становящихся членами семьи, о пределах необходимой самообороны и о кролике по кличке бог. Действие этой уникальной семейной хроники охватывает несколько десятилетий, и под занавес Элли вспоминает о том, что ушло: «О свидетеле моей души, о своей детской тени, о тех временах, когда мечты были маленькими и исполнимыми. Когда конфеты стоили пенни, а бог был кроликом».

Сара Уинман

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Самая прекрасная земля на свете
Самая прекрасная земля на свете

Впервые на русском — самый ошеломляющий дебют в современной британской литературе, самая трогательная и бескомпромиссно оригинальная книга нового века. В этом романе находят отзвуки и недавнего бестселлера Эммы Донохью «Комната» из «букеровского» шорт-листа, и такой нестареющей классики, как «Убить пересмешника» Харпер Ли, и даже «Осиной Фабрики» Иэна Бэнкса. Но с кем бы Грейс Макклин ни сравнивали, ее ни с кем не спутаешь.Итак, познакомьтесь с Джудит Макферсон. Ей десять лет. Она живет с отцом. Отец работает на заводе, а в свободное от работы время проповедует, с помощью Джудит, истинную веру: настали Последние Дни, скоро Армагеддон, и спасутся не все. В комнате у Джудит есть другой мир, сделанный из вещей, которые больше никому не нужны; с потолка на коротких веревочках свисают планеты и звезды, на веревочках подлиннее — Солнце и Луна, на самых длинных — облака и самолеты. Это самая прекрасная земля на свете, текущая молоком и медом, краса всех земель. Но в школе над Джудит издеваются, и однажды она устраивает в своей Красе Земель снегопад; а проснувшись утром, видит, что все вокруг и вправду замело и школа закрыта. Постепенно Джудит уверяется, что может творить чудеса; это подтверждает и звучащий в Красе Земель голос. Но каждое новое чудо не решает проблемы, а порождает новые…

Грейс Макклин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги