Словарь запрещенного языка

Будучи в Москве в 1964 году, я в одном из книжных магазинов обнаружил словарь Ф. Л. Шапиро. Я сразу его приобрел и по сей день им пользуюсь. Это лучший словарь из всех приобретенных мною словарей. Десятки слов из газет и журналов, книг и брошюр, перевод которых не удается найти ни в суперсловаре, ни в словаре Подольского, ни в толковом словаре Эвен Шошана, я нахожу в словаре Ф. Л. Шапиро. И дело не только в переводах. Ведь в словаре много идиом, пословиц, омонимов, точных переводов сопряженных слов. Очень удобно найти переводы значений глаголов, в которых выпадают при спряжении отдельные буквы.

    Очень удивлен, что перевод многих ивритских слов не нашел в словарях, изданных в Израиле, а даны они в словаре Ф. Шапиро. Хотя я филолог, но не знал точно некоторых русских слов в сочетании, найденных в словаре, изданном в России.

    Страницы уже пожелтели, но ценность словаря непреходяща. Жду с нетерпением выхода в свет книги о Ф.Л. Шапиро.

АРОН ВЕЙНМАН

                                              Беер-Шева

    Я подумал о том, что если назвать улицу именем Феликса Шапиро и мысленно заселить ее людьми, которые учились по его словарю и учили языку других и которые учат его сейчас, то потребуется очень много домов и эта прекрасная улица будет простираться до самого горизонта — она протянется через всю страну, потому что если количество слов в словаре можно сосчитать, то количество людей, знакомых со словарем, сосчитать невозможно. И на этой улице будут всегда появляться новые дома, потому что растет число людей, изучающих иврит.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

                                         Семен Иоффе

    Дорогой читатель!

    Ты закончил знакомство с книгой, которую я бы назвал книгой особого рода, а если точнее, — книгой дочерней любви.

    Не стану писать о ее познавательном значении. Оно несомненно. В книгу включены материалы, свидетельствующие о незаурядном научном и журналистском таланте Феликса Львовича Шапиро. Вы сами убедились в этих его качествах, прочитав и «Малку», и очерки «Горские евреи», и «Древнееврейский язык — иврит». Я не языковед и не мне судить. Это сделали люди, имеющие непосредственное отношение к пропаганде и изучению языка иврит. Их высокая оценка словаря Шапиро — его научного, сионистского, объединяющего евреев СССР значения — в каждой строчке отзывов о научном подвиге Ф. Шапиро, опубликованных в этом сборнике.

    Я горжусь тем, что именно меня попросили написать послесловие к этой книге.

    Я обратил внимание на Лию Престину-Шапиро вскоре после приезда в Беер-Шеву на вечере ветеранов второй мировой войны. Потом я получил приглашение Городского управления абсорбции на выставку картин... Лии Престиной. «Так она еще и художница!» — удивился я. Но это удивление возрастало многократно, когда я узнал (от Лии самой), что никакая она не художница. Просто, как заявила эта удивительная женщина

на презентации выставки, она любит делать то, чего не умеет. Вы ставка удалась выше всяких похвал.

    Делать то, что она не умеет, призналась Лия, подвигло ее и написание книги «Семья, друзья и я», в которой она с предельной откровенностью рассказала о своей долгой жизни и людях, встретившихся па ее пути. Там, конечно, было рассказано и об отце — Феликсе Львовиче Шапиро. Рассказано не так подробно, как он этого заслуживает. А у Лии Престиной много не только личных воспоминаний. Она сохранила все документы, все справки отца, отрывки писем из его переписки — все, что относилось к жизни и работе Ф.Шапиро. Все факты биографии отца, которые она приводит в своем очерке, подтверждаются документально. Это свидетельство о получении им звания дантиста, входной билет и зачетная книжка студента Петербургского университета, паспорт почти столетней давности со всеми отметками полицейских участков, полуистлевшие газеты со статьями Ф.Шапиро.

    Перед репатриацией в Израиль часть документов, оглядываясь, нет ли за ней слежки, Лия отнесла в посольство Австрии. Оттуда их потом переслали в Израиль. Многим из читателей этой книги, может быть, и не понять, что сам поход в посольство для того времени был подвигом.

    Эта книга — не единственный пример того, как Лия Престина чтит память об отце. В 1993 году она организовалав Беер-Шеве прекрасный вечер, посвященный 30-летию выхода в свет «Иврит-русского словаря», ее статьи об отце печатались в журналах «Алеф», «Круг», в местных и всеизраильских газетах, а очерк об отце, помещенный в этой книге, печатался в нескольких номерах приложения «Еврейский камертон» к газете «Новости недели».

    Вспоминаю фразу, произнесенную Лией на презентации своей книги «Семья, друзья и я»: «Теперь я мечтаю издать книгу о своем отце». И, как видите, издала, сделав прекрасный подарок не только к 120-летию со дня его рождения, ио и к 35-летию выхода в свет «Иврит-русского словаря» Ф. Шапиро.

    Прочитав ее воспоминания об отце, зная теперь, каких огромных трудов стоило ей собрать и сохранить все, что здесь напечатано, вы, я думаю, согласитесь со мной: это — книга глубокой, неистребимой дочерней любви.

ПРИЛОЖЕНИЯ

КРАТКИЕ СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ И УЧИТЕЛЯХ ИВРИТА[56]

Абрамович Павел (1939 г.р.)