Словен. Первый князь Новгородский

— Сегодня. Уже в пути. Мутит и тошнит.

— И от кого ребенок? — ревниво спросил он, не глядя ей в глаза.

— От тебя. От кого же еще? Сколько лет прожила с Довбушем и не понесла. Наш с тобой ребеночек, Словен! Помнишь, я Купалу просила? Смилостивился бог, одарил нас с тобой дитем!

Он натянуто улыбнулся, холодными губами ткнулся в ее щечку, потом легко кинул послушное тело в седло и ускакал.

Племя уперлось в реку и растеклось по ее берегам. Люди взялись за пилы и топоры, стали валить лес, сбивать и вязать подручные средства для переправы. И вот груженные телегами, скотом и людьми вразброд поплыли на другую сторону плоты, поплыли на чужбину, в неизвестность. Люди стояли, смотрели на покинутый берег, плакали и шептали:

— Прощай, Руссиния, прощай, отчий край. Удастся ли увидеть селения, в которых прошла вся жизнь, дома, которые согревали от холода и укрывали от зноя, вскопать огороды и поля, которые кормили веками, колодцы и родники, которые поили чистой водой? Придется ли вернуться когда-нибудь к погостам, чтобы поклониться предкам и поправить их могилки?..

НОВГОРОДСКАЯ ЗЕМЛЯ

Старший же Словен-князь с родом своим, что под рукой его, сел на реке, звавшейся тогда Мутной, потом же она Волхов прозвалась по имени старшего сына Словенова, звавшегося Волховом. И поставили град и назвали его по имени князя своего Словенск Великий…, что позже Новгород Великий прозван.

О истории, что о начале Русской земли и создании Новгорода… Летопись

Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене.

Повесть временных лет

Древнейшая керамика Новгорода и Пскова, архитектура городской крепости Новгорода, оружие, хлебные печи, речь новгородцев — от современных диалектов до берестяных грамот — и, наконец, черепа в средневековых могильниках Новгорода указывают на тесную связь населения со славянской южной Прибалтикой — «Поморьем Варяжским» русских летописей.

Л. Прозоров. Русь языческая

I

На другом берегу Одры Словена встретил князь поморян Болеслав, грузный, с одутловатым лицом и большими выпуклыми глазами. Спросил густым басом:

— Как переправа, князь? Не пытались помешать Довбуш с Изяславом?

— Упредил я их. Обошлось без крови.

— Понимаю, немыслимо тяжело покидать родину. Но, может, будут милостивы боги к вашему племени, еще вернетесь в родные края…

— Теперь мы только этими надеждами и будем жить.

— А пока найдете пристанище в моем племени. Переживете лихие времена.

— Спасибо, князь. От всего моего народа огромная благодарность за доброту и щедрость вашу.

— Но сам понимаешь, не сможем мы долго вас держать у себя. И без того в лесах зверь и промысловая птица выбиты, земли плодородные заняты под пашню, на лугах пасется наш скот. Вдруг Довбуш и Изяслав укрепятся у власти, будут править десятилетие, а может и больше? Что тогда? Не прокормиться населению двух племен.

— Будем искать новое пристанище.

— И куда собираешься двинуться?

— Не знаю, — честно признался Словен. — Думал с тобой посоветоваться.

— До стольного города нашего путь далекий, Колобжег стоит у моря. Так что времени для разговора будет достаточно.

Они сели в красочный возок, запряженный двумя конями, тронулись в путь. Сзади скакали дружинники вождя поморян.

— К востоку от нас проживают пруссы, племя литовского народа. Люди воинственные, беспокойные. Что ни год, так жди нападения. Грабят, убивают, уводят в плен, продают в рабство. Сколько мы от них натерпелись! Стараюсь укрепить границу, строю крепости, валю лес и прокладываю засеки.

— Это что такое — засеки?

— Лесные завалы. Валится вековой лес. Деревья подрубаются на высоте человеческого роста и опрокидываются в сторону врага. Стволы намертво держатся за пни волокнами. Перепутываясь, сцепляются сучья. Деревья нельзя ни раскидать, ни разорвать. Через завал не могут пройти ни конный, ни пеший. Достаточно небольшого отряда, чтобы остановить крупные силы противника.

— Значит, в постоянной вражде живете с пруссами?

— Уже не одно столетие. Мои предки с ними воевали, и потомкам, видимо, достанется та же участь.

— Вижу по твоим словам, что на восток нам пути нет.