Словно распустившийся цветок

 — Вы что же, не поняли ни единого слова из того, что я вам сказала? Мой ответ – нет!

* * *

 В кои-то веки дверной колокольчик зазвенел в самый подходящий момент.

 Мистер Тримбл кивнул в сторону переднего холла:

 — Я открою, пожалуй?

 — Будьте так любезны. – Я вновь взялась за трактат с намерением все-таки прочесть его, но тут в комнату вошел адмирал. Он замер на месте как вкопанный, окинув меня взглядом с головы до ног.

 — Я надеялся, что к этому времени ты будешь готова, моя дорогая.

 Я встала:

 — Я готова.

 — Я полагал… То есть, я надеялся… Разве не говорили мы по поводу парадной формы только сегодня днем?

 — Именно в этом я ездила в Лондон в прошлом году.

 — Да… Но разве у тебя не осталось ничего из того, что ты носила, пока была в самом Лондоне? Что-нибудь такое… что блестит и переливается?

 Блестит и переливается? Или двух рядов латунных пуговиц на моем корсете ему уже недостаточно?

 — У меня есть только это. Но этому платью всего год, и оно очень прочное.

 В нашу беседу вмешался мистер Тримбл. И довольно бесцеремонно, по моему мнению.

 — Ваш дядя имеет в виду, что вы надели дорожное платье, мисс Тримбл, тогда как в это время суток полагается надевать вечернее платье.

 — Совершенно верно, молодой человек. Благодарю вас.

 — Я решительно не понимаю, почему это не годится. Если я надела его вечером, тогда, по определению, оно становится вечерним платьем, не так ли?

 Но мистер Тримбл упрямо покачал головой:

 — Думаю, что ваше определение выглядит куда буквальнее общепринятого.

 — Но оно выполняет свою роль, разве не так?

 Мой дядя нахмурился.

 — Для каждой работы существует надлежащая форма одежды, дорогая Шарлотта. Ты не можешь командовать кораблем, если на тебе форма гардемарина.

 — Надлежащая или нет, но это – последняя обновка в моем гардеробе.

 Мистер Тримбл вновь позволил себе беспардонное вмешательство:

 — А как насчет… Что вы надеваете, когда идете в церковь, например?

 — Просто… обычное платье.

 — Быть может, ваше «обычное платье» окажется более удачным выбором.

 — Если вы настаиваете.

 — Настаиваю.

 Я устремила взгляд на дядю:

 — В таком случае вам придется дать мне еще несколько минут.

 На самом деле я решительно не понимала, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор. Адмирал просил меня надеть что-нибудь стильное, а лондонский наряд как раз и был моей последней обновкой. Не то чтобы я так уж желала эту вещь; вовсе нет, он сам настоял на ней, когда узнал, что мы едем в столицу. Более того, он сам заказал и оплатил ее. Но сейчас я со вздохом сняла ее и окинула взглядом свой гардероб.

 Первым шло зеленое платье в полоску, расшитое примулами и отороченное лентой. Вторым висело светло-голубое платье, скроенное так, словно на него накинут жакет. Хотя последний был намертво пришит к корсету и даже не распахивался, что, по вполне понятным причинам, приводило меня в ярость.

 Поскольку погода была прохладной, я остановила свой выбор на наряде с ложным жакетом, хотя на то, чтобы застегнуть его, у меня ушло некоторое время. Мне пришлось повернуться спиной к зеркалу и попадать в крючки, держа в одной руке специальный фиксатор, а во второй – приспособление для застегивания. Я была вынуждена изрядно поломать голову, прежде чем сумела разработать этот метод. После смерти матери иного выхода у меня не было. Покончив с крючками, я достала шляпку, весьма походившую на футляр для сбора растений с откинутой крышкой, завязала ленты под подбородком и вернулась в малую гостиную.

 Ожидай я восхищенных возгласов и комплиментов, меня бы ждало горькое разочарование.

 Адмирал нахмурился:

 — Разве у тебя нет чего-нибудь… более пышного? Или хотя бы с блестками?

 — С блестками? Нет.

 — Пожалуй… пожалуй, будет лучше, если мы сегодня никуда не поедем, дорогая. Я пошлю записку с извинениями и…

 — Это никуда не годится. – Мистер Тримбл таращился на меня во все глаза, а потом шагнул вперед и кивком указал на мою юбку. – Это – дневное платье, а не вечернее. Вам нужно что-нибудь более… У вас есть хотя бы нижние юбки под ним?

 Мне совсем не понравилось, что некто вздумал читать мне лекции о женской моде, будучи при этом всего-навсего овцеводом. Из-за его роста и широченных плеч со стороны могло показаться, будто он угрожающе навис надо мной. Я вдруг ощутила себя крайне… непривычно.

 — Нижние юбки? А зачем?

 — Потому что так принято. По крайней мере, было принято, когда я уезжал в Новую Зеландию, и я не заметил, чтобы эта мода сильно изменилась.

 Я не носила нижних юбок. Принципиально. Я их презирала. Они всегда запутывались у меня вокруг лодыжек, разве что иногда поддевала те, которые были куплены в годы юности, а теперь ужасно жали в талии.

 — Но я не смогу и шагу ступить, если надену их!

 — Смысл не в том, чтобы расхаживать, а в том…

 — То есть, я должна буду стоять на месте? Но для чего я тогда вообще иду на этот званый ужин?

 — Это к делу не… – Он вдруг с большим интересом уставился куда-то прямо мне под грудь. – Это… Кстати, что это такое? Я имею в виду это большое пятно у вас на лифе.

 Я попыталась взглянуть на себя, но мне мешала грудь.

 — Затрудняюсь ответить.