Слово

— Джордж, — сказал он, — вы не можете публиковать эту Библию. Я узнал всю правду относительно нее. Открытие профессора Монти: евангелие от Иакова, пергаменты Петрония — все это лишь наглые подделки.

Еще раз в трубке была мертвая тишина. А после нее прозвучало заявление Уилера, сделанное уверенным тоном:

— Ты с ума сошел.

— Мне бы и хотелось. Но, поверь, я в здравом рассудке. Я нашел автора этой мистификации. Я разговаривал с ним. У него имеются доказательства. Ну а теперь ты меня выслушаешь?

— Ты только напрасно тратишь свое и мое время, — в голосе Уилера не было ничего кроме раздражения. — Ладно уж, валяй, если это позволит тебе почувствовать себя лучше.

Ренделлу хотелось сказать, что от всего этого он вовсе не станет чувствовать себя лучше. Наоборот, от этого будет лишь головная боль. Только на сей раз нечего было морочить голову Уилеру своими чувствами. Это был критический момент, чтобы поставить издателя лицом к лицу с фактами.

— Ну ладно, — мрачно начал Ренделл. — Именно поэтому я и прибыл в Рим.

Он рассказал о своем прилете в Рим, о том как вынудил Анжелу взять ее к своему отцу. Он рассказал Уилеру о том, где обнаружил профессора Монти. Он рассказал о том, каким он нашел профессора, об умственном состоянии археолога, о последующей беседе с доктором Вентури. Потом Ренделл рассказал про преподобного де Фроома, о том, как голландский священник ждал его в гостинице “Эксельсиор”, о встрече в номере де Фроома. Он сжато повторил все то, что услышал от голландца, без каких-либо подробностей, даже не называя автора подделки, не упоминая про признания мистификатора Пламмеру — одни голые факты о том, что автор подделки контактировал с Пламмером в Риме, о их встрече в Париже, когда Пламмер и фальшивомонетчик торговались относительно доказательств подделки.

В этом месте Уилер остановил его:

— Ага, так в этом замешан де Фроом — сам де Фроом и Пламмер — которые пришли с идеей очутившегося под рукой автора фальшивки, — с яростью орал Уилер. — И ты клюнул на это? Мне следовало догадываться, что они будут пытаться сделать что угодно в самую последнюю минуту. Так они, выходит, наняли фальшивомонетчика, чтобы попытаться саботировать нас?

— Нет, Джордж, — запротестовал Ренделл, — все это совершенно не так. Пожалуйста, выслушай меня.

И он продолжил. Он объяснил, как Пламмер попытался встретиться с автором подделки в Риме, и как тот перепугался, увидав домине де Фроома.

— Именно тогда-то я и решил предпринять попытку узнать, где на самом деле находится автор подделки, — продолжил Ренделл, — и если он действительно существует, от него самого услышать, что он захочет сказать.

Ренделл пересказал, как ему в голову пришла идея покопаться в бумагах Монти, как он узнал о дате и месте встречи с фальшивомонетчиком год и два месяца назад. Он рассказал о том, как отправился в кафе “Дони”, о том, как он встретился лицом к лицу с этим человеком.

— Джордж, автор подделки покинул мой номер всего лишь полчаса назад, — сказал Ренделл. — Это бывший французский подданный, который в Париже назвал себя Робертом Лебруном, но который здесь, в Риме, принял итальянское имя Энрико Тоти. Это пожилой человек, уже за восемьдесят, и большую часть своей жизни он посвятил созданию папирусов Иакова и документов Петрония. Хотите услышать, как он все это сделал?

Но при этом Ренделл не дал издателю ни секунды времени на ответ. Он повторил историю Роберта Лебруна. Но не всю, не сейчас. Совершенно инстинктивно Ренделл решил не касаться сведений о детстве Лебруна, его юности, его преступной деятельности в Париже, о его аресте и депортации в каторжную колонию в Французской Гвиане, о том, как и почему он разочаровался в Церкви, даже о его навязчивой идее личной мести мировому религиозному сообществу. Эти гадкие подробности личной жизни, пришло в голову Ренделлу, только усилят нежелание Уилера увидеть наиболее существенные факты.

И он решил остановиться только на этих важнейших фактах.

Открывая то, как Лебрун, мотивируясь какой-то непонятной неприязнью к Церкви, сделался экспертом во всем, касающемся Нового Завета, Ренделл рассказал о десятилетиях, в течение которых Лебрун провел, готовя свою защищенную со всех сторон подделку. После этого Ренделл рассказал о том, каким образом Лебрун сделал все необходимое, чтобы профессор Монти сделал свое “открытие”.

— Прости, что я все это сообщаю тебе, Джордж, — страстно закончил Ренделл, прекрасно понимая, что издатель сейчас находится в состоянии, близком к самоубийству. — Но мне известно, что и ты, и доктор Дейчхардт, и все остальные хотите только правды.

Он ждал ответа со стороны Уилера. Только никакого ответа не было. Линия между Амстердамом и Римом была мертва.

— Джордж, — спросил Ренделл, — и что вы собираетесь теперь делать?

Голос Уилера пробился через трески на линии. В нем чувствовалась неподдельное бешенство.