Слово

— Другие виды? Тут не может быть никаких других видов. Что им известно об этом клочке папируса? Знаю только я один. Я скажу вам — послушайте, не делайте себя глупцами — этот клочок в сумке в плане денег ничего не стоит; это всего лишь имитация, подделка, которая лишь притворяется оригиналом. Он не представляет ценности ни для кого, кроме меня. Сам же по себе, по собственным свойствам, он не стоит даже су, даже цента.

Полицейский офицер пожал плечами.

— Посмотрим, мсье. В этих вопросах имеются свои специалисты, и с одним из них мы уже связались, чтобы он провел экспертизу и дал свое заключение. Но, пока все это будет делаться…

Он отошел от изумленного Ренделла и взял кусочек папируса у таможенника. После этого он завернул его в шелк, потом уложил в кожаный кошель.

— … пока эта проверка будет производится, мсье Ренделл, — закончил полицейский, — мы конфискуем данный объект.

Держа кошель в руке он направился к выходу из комнаты.

— Погодите! Куда вы собрались с этим? — не успокаивался Ренделл.

У самых дверей инспектор обернулся.

— А вот это уже не ваше дело, а наше.

Ренделл чувствовал, как из-за такой несправедливости в нем вскипает ярость. Сейчас он потеряет папирус, свое ценное достояние, свое доказательство подделки, и все из-за этих придурков-бюрократов! Этого не может быть! Такого не должно быть!

— Нет! — закричал он, после чего дернулся вперед, схватил полицейского за руку и развернул к себе лицом.

— Нет, черт вас подери, вы не заберете это! — Он потянулся за кожаной сумкой. Инспектор попытался оттолкнуть его, но Ренделл уже захватил его шею локтем и нажал; полицейский выпустил кошель, и Ренделл тут же схватил ее.

Шатаясь из стороны в сторону, держась обеими руками за горло, полицейский прохрипел:

— Bon Dieu, attrape cet imbecile!

Ренделл прижал кошель к груди, но в этот момент на него напал таможенник. Взбешенный американец отпрыгнул в сторону, пытаясь обойти нового врага. Таможенник выругался и возобновил попытку нападения, схватив Ренделла за руку; и вдруг нападавших сделалось больше, вдвое больше — это был жандарм, что до того стоял за дверью, и полицейский; они вцепились в американца и прижали его к стенке, не давая пошевелить руками.

Пытаясь сражаться вслепую, чтобы освободиться, Ренделл внезапно увидел, как на него надвигается чье-то колено. Он попытался увернуться, но колено врезалось ему прямо в низ живота. Резкая, ужасная боль пронзила тело Ренделла от яиц, через все внутренности, и, казалось, вместе с криком выплеснулась из горла. Он застонал, закрыл глаза, пытаясь собрать остатки сил, но почувствовал, как сумка выпадает из рук. Сам он сполз по стенке на пол, и там уже свернулся клубочком, воя словно раненное животное.

— Ca y est, il ne nous embetera plus, — услышал он, как кто-то сказал у него над головой по-французски. — Нам больше нечего беспокоиться. Ему хана.

Два француза подхватили Ренделла под мышки и подняли с пола на ноги.

При этом они завели руки своего пленника ему за спину и крепко держали их. К Ренделлу постепенно возвращалась четкость зрения. Первым он распознал мрачного полицейского из службы аэропорта. Сумка с папирусом вновь была у него в руке. И вместе с нею он направлялся к выходу из комнаты.

Ренделл мог только следить за ним. Но тут его внимание привлекла другая фигура, знакомая, хотя она и находилась довольно далеко — высокий, сухощавый мужчина в черной рясе. Это был домине де Фроом — наконец…

— Де Фроом! — закричал Ренделл. — Де Фроом, я здесь!

Вот только голландский священник, казалось, его и не замечал. Он обратился к полицейскому, который показал ему кожаный грязный кошель Де Фроом кивнул, после чего, сказав пару слов повернулся, чтобы уйти вместе с инспектором.

— Погодите, позвольте мне встретиться с ним! — крикнул в отчаянии Ренделл, обращаясь к таможеннику и жандарму, которые продолжали держать его за руки. — Я должен был встретиться с де Фроомом. Я специально договаривался с ним.

— Вы договаривались? — с иронией в голосе спросил его таможенник. — Лично я так не считаю. Дело в том, что это мы договаривались с ним.

Ренделл непонимающе уставился на таможенника.

— Не знаю, о чем вы говорите. Но я должен был встретиться с ним. — Еще раз он попытался освободить руки, и в этот миг почувствовал, как что-то металлическое охватило его запастья. На него надели наручники. — Я должен увидеть его! — крикнул Ренделл.

Таможенник кивнул.

— Завтра вы обязательно увидите его, когда вас станут допрашивать перед парижским juge d'instruction, следователем магистрата, мсье Ренделл. А сейчас мы вас арестуем за нарушение таможенных правил, за попытку контрабандного ввоза во Францию предмета, обладающего огромной ценностью. К тому же вы обвиняетесь в нарушении общественного спокойствия и в нападении на офицера при исполнении обязанностей. Вас поместят в тюрьму.

— Ну а папирус… — не унимался Ренделл.

— Все решится завтра на предварительном судебном слушании в галерее де ля Сан Шапель во Дворце Правосудия.

ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ