Слово

Его заявление было самым кратким из произнесенных сегодня в зале суда, оно заняло не более минуты. Для Ренделла в его словах не было ничего неожиданного.

— Обычный метод радиоуглеродного датирования требует от одной до двух недель проверки. Тем не менее, используя самую современную счетную аппаратуру, я со своими ассистентами, работая весь вечер и большую часть сегодняшней ночи, провел испытания небольшой части спорного папируса, переданного мне органами правосудия, всего за четырнадцать часов. И я могу сообщить результаты этих испытаний.

Он развернул желтый листок с машинописным текстом и стал читать с него:

— Согласно нашим измерениям, проведенным на спорном фрагменте папируса, после испытания на нашей аппаратуре радиоуглеродного датирования, мы можем с большой долей вероятности сказать, что папирус был изготовлен в 62 году нашей эры. В результате, мы можем рассматривать представленный нам вчера вечером фрагмент папируса как вполне аутентичный по научным стандартам. Подписано, Анри Обер.

Судья, казалось, был полностью удовлетворен этим.

— Следовательно, фрагмент, привезенный в нашу страну находящимся здесь обвиняемым, можно считать, без сомнения, неподдельным?

— Абсолютно. Но, — Обер поднял палец, — я должен прибавить, что ограничиваю верификацию исключительно возрастом самого фрагмента папируса. Я ничего не могу сказать относительно аутентичности текста. По данному вопросу я полностью полагаюсь на мнение домине де Фроома.

— Благодарю вас, профессор.

Когда профессор Обер возвращался на свое место во втором ряду, голландский священник уже поднялся и ждал в проходе.

Судья теперь обратился к нему:

— Домине Мартин де Фроом, будьте добры пройти сюда, на свидетельское место и дать свое заключение.

Ренделл жадно следил за тем, как импозантный голландец устраивается на месте для свидетелей. Он надеялся хоть как-то встретиться глазами с де Фроомом, но единственное, что ему удавалось видеть, это только профиль богослова.

Стоя рядом с креслом, предназначенным для свидетелей, тот повернулся к судье.

Без лишних слов судья Леклерк приступил к делу:

— Является ли правдой, домине, что обвиняемый, как заявил он лично, звонил вам из Рима и просил дать ваше заключение относительно отсутствующего фрагмента папируса номер три, который, по его заявлению, является доказательством подделки?

— Это правда.

— Является ли правдой то, что к вам обратилось отделение Сюрте посредством лаборатории Лувра, чтобы произвести оценку того же самого фрагмента?

— Да, это тоже правда.

Судья выглядел довольным.

— Следовательно, произведенная вами оценка должна удовлетворить как обвинение, так и защиту.

Домине де Фроом одарил его своей безгубой усмешкой.

— Сомневаюсь, чтобы моя оценка могла удовлетворить обе стороны. Я могу удовлетворить только одну из них.

Судья тоже улыбнулся.

— Я должен сформулировать свои слова иначе. И обвинение, и защита удовлетворены тем, что для оценки привлекли именно вас.

— Похоже на то.

— Следовательно, я отвергаю любые сомнения в ваших квалификациях как специалиста в арамейском языке и текстах, связанных с историей христианства и древнего Рима. Все стороны должны будут принять вашу оценку. Вы изучили тот самый фрагмент папируса, который был конфискован у мсье Ренделла?

— Да, я тщательно изучал его в течение нынешней ночи и утром. Я изучил его в контексте всех папирусов Монти, предоставленных мне субъектами Международного Нового Завета. Я изучил его и в свете информации, сообщенной мне неким Робертом Лебруном и обвиняемым, Стивеном Ренделлом, относительно того, что арамейский текст является подделкой, а лист папируса содержит к тому же невидимые глазу надписи и рисунок, сделанные симпатическими чернилами, приготовленными по древнеримскому рецепту, которыми Лебрун воспользовался для того, чтобы доказать, что это он лично изготовил евангелие.

Судья Леклерк подался ближе к свидетелю.

— Домине, можете ли вы дать нам окончательное решение относительно ценности фрагмента этого папируса?

— Да, могу. И я собираюсь сделать такое заявление.

— И каково же ваше мнение, домине де Фроом?

Домине де Фроом, божий апостол в каждой пяди, позволил себе сделать театральную паузу, прежде чем его звенящий голос заполнил весь застывший во внимании зал.

— У меня имеется только одно заключение. Моя оценка заключается в том, что фрагмент папируса, который обвиняемый вывез из Италии, не является подделкой — вне всяких сомнений он подлинный и является делом Иакова Юста, брата Иисуса — и в связи с этим, он представляет собой ценность не только для Италии, но и для всего человечества, и он действительно та самая ранее отсутствовавшая часть величайшего открытия за всю тысячелетнюю историю христианства. Я поздравляю деятелей Международного Нового Завета с тем, что теперь у них появилась возможность прибавить этот фрагмент в то духовное деяние, которые они вскоре собираются представить всему миру!

И даже не ожидая того, что скажет ему судья, домине де Фроом повернулся и быстро направился к своему месту, в то время, как все издатели поднялись со своих мест и устроили ему овацию.