Слово

— Мне казалось, что я изложил это вам достаточно ясно. Позвольте вкратце повторить. Библия — это откровение нашего Господа. Тем не менее, мы не можем позволить себе относиться к ней, как к чему-то антикварному. Для каждого нового поколения она обязана оставаться живой. Потому и необходимы ее современные переводы, ведь языки все время изменяются, старые слова обретают иное значение, в массовое сознание все время приходят новые слова. Далее, археология приносит нам невероятные находки древних папирусов, пергаментов, надписей на камнях и керамике, которые придают новое значение и понимание древнегреческих Писаний и позволяют нам взглянуть по-новому на времена первых христиан. В то время, как новые открытия в науке и археологии ближе подводят нас к евангелиям, в оригинальной версии написанным в первом веке нашей эры, мы, для большей точности, вынуждены вновь переводить их и осовременивать и наши версии Нового Завета. Другим фактором, понятно, становится лучшая их читабельность. Большинство людей имеют собственные Библии, но какое-то количество покупают для подарков. Вот почему мы и осмеливаемся выпустить в свет иную версию Нового Завета, так как желаем изменить типографское оформление, комментарии, переплет или формат.

— Все это для того, чтобы побольше продать? — спросил Ренделл и сел.

— А почему бы и нет? — беспокойно почесываясь, ответил Уилер. — Вам следует понять, что, хотя сами мы и верим в Добрую Книгу, но включены в такой род бизнеса, где имеется куча конкурентов. Понятное дело, что новая версия выпускается ради увеличения объемов продаж, ради нашего заработка.

— Сказано достаточно честно, — перебил его Ренделл. — И все-таки я все еще не удовлетворен вашим ответом на свой вопрос. Видимо, это моя оплошность. Я задал его недостаточно четко. Позвольте сейчас задать вам провокационный вопрос, это своеобразная проверка на вшивость. Почему вы потратили эту кучу денег на издание Международного Нового Завета? Назовите мне причины выхода в свет столь дорогостоящего Нового Завета, особенные причины. Возможно, такой причиной было желание предложить лучший перевод, какую-то свежую информацию для комментариев или, там, новый алфавитный указатель. Или вы предлагаете более эстетичный переплет или типографское исполнение? Если это и есть все ваши причины издания новой Библии, то, честно говоря, я не вижу ничего, что мог бы продать. Во всем этом я не вижу дела для себя. И не вижу ничего такого, ради чего стоило столько времени хранить тайну. Да и вообще, зачем устраивать шумиху вокруг издания Нового Завета, тем более, в наше время растущих беспорядков, социальной напряженности и колоссальных перемен? Вы упомянули, что публикация этой Библии может продаваться как совершенная новинка, что здесь дело не в одной только рекламе. Извините, мистер Уилер, но пока что я не услышал ни единого факта, который бы можно было расценивать как абсолютную новость. Я хочу быть с вами честным до конца, и мне не хотелось бы, чтобы вы тратили свои деньги понапрасну. Основываясь на всех сообщенных вами фактах, здесь нет ничего, что бы я смог сделать для вас и для этого вашего Нового Завета. Вы не нуждаетесь во мне, равно как и я сам не нуждаюсь в работе подобного рода. И я просто обязан сказать: мне следует отказаться от вашего предложения.

В зале воцарилась глухая тишина. Ренделлу было плевать на то, как отреагирует на его слова Наоми Данн или остальные. Но он был уверен, что они до смерти были перепуганы этими lese majeste. Ну и черт с ними!

Джордж Л. Уилер оказался в затруднительном положении, и потому почесывался особенно энергично.

— Мистер Ренделл, мне сказали — Огден Тауэри заверял меня — что на вас можно рассчитывать.

— У него не было никакого права так говорить.

— Но, насколько я понял, он — его «Космос Энтерпрайсез» — владеет вашей фирмой.

— Пока что еще нет, — резко заметил Ренделл. — Пока что я рассчитываю на себя самого. Возможно, что я не всегда имел возможности поступать так. Бывало, что я хватался за любую оплачиваемую работу. Но больше такого не будет. Сейчас я собираюсь принимать только такие предложения, которые бы стоили труда, времени и самоотдачи, но во всем том, о чем вы рассказали пока, я лично не вижу ни малейшей причины терять время и силы.

Он уже начал отодвигать стул, чтобы уйти, как вдруг Уилер хлопнул ладонью по столу.

— Минуточку, мистер Ренделл. Я… я не сказал вам… я действительно не сказал вам всего.

— Почему же?

— Потому что был связан обязательством хранить тайну. В течение всех шести лет наш проект был совершенно секретным для всех — если не считать посвященных и работающих внутри проекта. Я не имею права открывать вам всю правду, и вы должны знать об этом. Но, как только вы согласитесь на сотрудничество, я смогу рассказать вам все.

Ренделл покачал головой.

— Нет, боюсь, что лично я буду придерживаться противоположного принципа: пока не буду знать всю правду, на согласие пойти не смогу.

Несколько томительных секунд Уилер глядел на Ренделла, после чего хрипло заметил:

— Это ваше последнее слово, мистер Ренделл?