Слово

— Тем не менее, это так, — заявил монсиньор Рикарди, и в будущем подобных совместных изданий будет больше. Понятно, что эта отдельная Французская Библия нашей имприматуры не получила, равно как и первое издание «Международного Нового Завета». Но мы интересуемся совместной деятельностью и собираемся сотрудничать дальше. Дело в том — ладно — осмелюсь сообщить вам в тайне, что мы готовим наше собственное издание «Международного Нового Завета», и эта новая версия будет переведена по-новому, чтобы соответствовать нашим собственным доктринам. Это единственный момент, по которому мы расходимся с нашими протестантскими друзьями.

— И в чем же он заключается?

— Естественно же, что в родственном отношении Иакова Юста к Иисусу, — ответил монсиньор Рикарди. — Иаков называет себя братом Иисусовым, в то время как Матфей и Марк говорят о братьях и собратьях Иисусовых. Наши протестантские друзья предлагают нам понимать слово «братья» как кровных братьев, предполагая — не устанавливая это прямо, а только предполагая — что Иисус, Иаков, их братья и сестры понимались как результат физического союза между Марией и Иосифом. Для католиков подобное совершенно невозможно. Тут не может быть ни малейшей неопределенности. Насколько вам известно, мы верим в постоянную непорочность Марии. Со времен Оригена и ранних Отцов Церкви католики утверждали, что Иаков был старшим сводным братом Иисуса, ребенком Иосифа от предыдущего брака, сводным или, возможно, двоюродным братом. Короче, мы придерживаемся того мнения, что Дева Мария и Иосиф не имели супружеских отношений. Хотя нет никаких сложностей договориться о взаимоприемлемом переводе, поскольку в арамейском и древнееврейском языках слово «брат» не имеет единственно-определенного значения и может означать брата по отцу или матери, зятя, шурина, деверя, двоюродного брата, дальнего родственника, равно как и кровного брата. Чтобы там ни было, у нас обязательно будет католическая версия «Международного Нового Завета». Его Святейшество далек от того, чтобы игнорировать будущую значимость Евангелия от Иакова и его важность для многонациональной католической общности.

Удовлетворенный Ренделл вернулся к роли слушателя, в то время как остальные продолжили беседу. Постепенно Ренделл с растущим интересом начал осознавать, что разговоры за столом разделились. В течение довольно долгого периода все богословы: преподобный Вернон Захери, профессор Собрьер, доктор Траутманн и монсиньор Риккарди были заняты дискуссией о необходимости сохранения ортодоксальности церкви.

Доктор Захери считал, что возрождение религии под воздействием новой Библии сможет дать возможность организованной церкви укрепить свое положение в обществе и повысить свой авторитет. "До сих пор же мы были вынуждены отсиживаться, идти на компромисс с дьяволами радикализма и разложения, — стоял на своем Захери. — Хватит! Никаких более уступок, никаких компромиссов. Наша паства нуждается в авторитете традиций и в дисциплине. Мы обязаны вновь навязать доктрины и догмы. Сейчас мы отдаем все силы распространению Нового Завета и должны быть уверены в его непогрешимости. В наших проповедях мы должны по-новому интерпретировать Воскрешение на основании писаний святого Иакова, ясно давая понять, что это было Божье деяние, Божье воплощение. Мы обязаны подчеркивать необходимость братской любви, прощения грешников и обещания загробной жизни.

Профессор Собрьер соглашался с Захери, хотя и в не таком помпезном стиле. Он сказал:

— Если можно, я процитирую своего земляка, французского философа Мари-Жана Гюйо: «Религия без мифа, без догмы, без культа и ограничений — это не более чем разврат… Религия — это социология, понимаемая как физическое, метафизическое и этическое разъяснение всего сущего».

Доктор Траутманн изложил собственные, еще более консервативные взгляды:

— Я согласен с тем, что обряды и ритуалы чрезвычайно важны. Но я склонен считать, что наивысший приоритет церковь должна отдать литургической музыке и хоровому пению, что чтение Библии во время служб должно вестись на латыни, а не каком-либо современном, свойственном данной местности языке. Я стою на том, что это, равно как повторение индуистских или буддистских мантр, может привести к мистическому переживанию, поощрить медитацию, дать нашим верующим скорее чувственные, чем умственные заключения относительно Единства Верховного Бытия. Короче, хотя Евангелие от Иакова и предлагает нам новый образ Господа нашего, что рационалисты смогут воспринять и с чем смогут согласиться, мы не можем низвести Его до преходящего мирского персонажа — но обязаны напоминать нашей пастве, что только лишь через Него и через Его церковь можно найти ответы, касающиеся вопросов нашего рождения, бытия, ухода и окончательных таинств.

Ренделлу удалось заметить, что внимательно слушавшие издатели, придавали этим вещам гораздо меньшее значение. Месье Фонтэн, издатель из Франции, вмешался в рассуждения богословов: