Слово авторитета

Два вора поздоровались радушно, старательно демонстрируя улыбки. Если не знать, что они встречались вчера вечером в казино «Космос», то запросто можно было подумать, что их разделяет полувековая разлука. И лишь после того, как вдоволь потрепали друг друга по плечам, они неторопливым шагом двинулись к Лосю.

Положенец сделал несколько шагов в сторону гостей, сдерживая в себе желание поддать прыти.

Неожиданно Сева Вологодский махнул рукой в знак приветствия. Подобного дружелюбия за ним прежде не наблюдалось. Да и с Глебом он был не в таких отношениях, чтобы приветствовать его таким образом. Положенцу не следует забывать, что он находится с вором на разных ступенях криминальной лестницы, и без чинопочитания никак не обойтись! А потом, кто он здесь, на сходняке?

Всего-то сторожевой пес. А Сева Вологодский — фигура. Хозяин.

Обескураженный Лось хотел было тоже взметнуть руку во встречном приветствии, но тут заметил, что Вологодский смотрит куда-то поверх его головы.

Глеб повернулся на окна второго этажа и увидел старика-паралитика, приникшего к стеклу. Очевидно, тот добрался на своей каталке до окна и теперь осматривает окрестности.

Что ж, обознался Сева Вологодский, с кем не бывает.

— Вижу, Еж с Корнем уже подъехали, — пожимая руку Лосю, небрежно обронил Сева Вологодский.

— Все путем, ждем вас.

Улыбка на лице получилась казенной, но Сева Вологодский не слыл отменным физиономистом; потеряв к Лосю интерес, он направился в пансионат, сопровождаемый пехотинцем.

Рукопожатие с Мишей Хвостом получилось более сердечным. Он задержал ладонь Лося в своей руке, как бы показывая свое расположение, и широко улыбнулся, обнажив безупречные зубы. Миша Хвост чем-то напоминал американского гангстера — нахальный, благополучный, всегда в дорогих костюмах, он любил женщин, а над его зубами колдовала целая бригада швейцарских дантистов.

Секрет дружеского расположения Миши Хвоста был прост. Он не мог не видеть в Лосе крепкого положенца, который если не сегодня, так завтра непременно усилит свои позиции, чей голос будет звучать на сходах так же громко, как и его собственный. Была еще одна причина, по которой Миша Хвост уважал Лося: Глеб до мозга костей был блатной со всеми вытекающими отсюда последствиями и тюремные понятия возводил едва ли не в десять божеских заповедей. Так рассуждать, цепляясь за каждое слово, сказанное собеседником, мог только человек, отсидевший половину жизни в тюрьме. И, конечно, он никогда бы не простил ни одного заносчивого взгляда, брошенного в свою сторону.

— Как ты? — спросил Миша Хвост, отпуская руку Лося.

— Стою тут, как кукушка, жду гостей, — сверкнул положенец золотой фиксой. — Ты последний, так что закрываю ворота.

— Мы гости тихие, хлопот не принесем.

Из изумрудного «Ландкрузера» выпрыгнули двое — пристяжь. Раскованно подошли к стоящим быкам, поздоровались. В синем джипе сидело три пассажира, как будто чего-то дожидались.

Лось демонстративно отвернулся — ладно, это их дело, без обеда не останутся, — и заторопился следом за Мишей в пансионат.

Глава 3. БЕЗ КИЛЛЕРА ЗДЕСЬ НЕ ОБОЙТИСЬ

Кабинет главного врача был подходящим местом для предстоящего разговора. Сравнительно небольшой, с современным интерьером. Вдоль стен низкие мягкие кресла, у двери миниатюрный диван, слегка примятый. Очевидно, именно здесь главный врач пансионата читал лекции младшему медицинскому персоналу. За вытянутым овальным столом восседал Сева Вологодский.

Место председателя он занял по праву хозяина. У противоположной стены, откинувшись на мягкую спинку, сидел Корень. Даже широкое кресло для его габаритов выглядело тесноватым, и он без конца двигался, пытаясь отыскать наиболее удобное положение. Мешал живот, который выпирал из кресла огромной глыбой.

Еж с Мишей Хвостом расположились у окон, удобно утонув в креслах. Еж держал в правой руке бутылку пива и потягивал из горлышка маленькими глотками.

В левой руке — сигарета. Вид у него был как никогда благодушный и очень располагающий.

Миша Хвост был без пиджака — аккуратно сложенный, он лежал на соседнем кресле. Галстук слегка сбит на сторону. Но в подобные мелочи он не вникал, в конце концов, находился среди своих и мог хотя бы ненадолго расслабиться.

Где-то за окошком залаял пес, рассерженно, басовито.

И мгновенно умолк, услышав чей-то строгий предупреждающий окрик.

— Я бы не хотел вас пугать, — негромко, но очень четко, выделяя каждое слово, заговорил Сева Вологодский, — но дела наши, прямо-таки скажу, хреновые.

Такое впечатление, что нас хотят вытеснить сразу по всем фронтам. Если мы ничего не предпримем, то всю оставшуюся жизнь нам придется сидеть на подсосе.

— Сева, ты бы не наводил тень на плетень, — благодушно отозвался со своего места Жора Крюков, — говорил бы как есть.

При каждом произнесенном слове его живот мелко подрагивал, и порой казалось, что бездонное брюхо существует само по себе.

— Хм… Хорошо. Какой процент акций принадлежит тебе на алюминиевом заводе?

— О чем базар, кореш, ты же знаешь, что у каждого из нас по десять процентов.