Слово безумца в свою защиту

Однако неделю спустя все мои подозрения на ее счет вспыхнули с новой силой из-за происшествия, которое почти что убило все мои надежды пробудить мать в этом порочном существе.

Один наш друг, причем из самых близких, приехав к нам погостить, был исключительно любезен с Марией, а она в ответ стала с ним откровенно кокетничать. Вечером мы пожелали друг другу спокойной ночи, и Мария сделала вид, что идет спать.

Полчаса спустя до меня донеслись голоса с балкона, я тут же вышел из своей комнаты и застал своего друга и Марию сидящими за столиком, на котором стояла бутылка коньяку. Глубоко возмущенный этим, я все же вида не подал, но утром жестоко упрекнул ее за бесстыдство, за то, что она выставляет меня на смех перед друзьями.

Слушая меня, она только смеялась, а потом заявила, что я полон предрассудков, что у меня «пакостное воображение», ну и тому подобные словечки из ее обычного репертуара.

Тогда я взорвался, наговорил ей резкостей, она же устроила небольшую истерику, и мне пришлось просить у нее прощения. Прощения за то, что я считаю ее безупречное поведение плохим.

Доконали меня следующие ее слова:

– Неужели ты думаешь, дорогой, что я хочу еще раз пережить ужас развода?!

Вспоминая все, что мне пришлось вытерпеть за последнее время, я наконец заснул безмятежным сном обманутого мужа.

Что такое кокетка? Женщина, которая кого-то приглашает. А кокетство? Это приглашение, и не более того!

А что такое верность? Верность – это боязнь потерять самое ценное! А ревнивец? Мужчина, которого выставляют посмешищем по той смешной причине, что он, видите ли, не желает терять этого «самого ценного»!

Тем временем карьера моя семимильными шагами шла от успеха к успеху. Все долги были погашены, деньги сыпались на нас со всех сторон, но, несмотря на то что я давал очень большие суммы на ведение хозяйства, наши домашние дела были всегда запутаны. Мария, которая вела запись расходов и распоряжалась деньгами, требовала от меня все больших и больших сумм. И у нас на этой почве завязались прямо-таки кровавые бои.

В это же время закончилась ее театральная карьера, и все последствия этого тяжело отразились на мне. Она считала, что все случилось исключительно по моей вине, из-за того, что она вышла за меня замуж. Она, видно, совершенно забыла, что не кто-нибудь, а я написал ей роль, в которой она, к слову сказать, провалилась, потому что сыграла исключительно бледно.

Как раз в эти годы впервые произошел великий вселенский розыгрыш, вошедший в историю под названием «женский вопрос». Началось все с пьесы, написанной одним знаменитым норвежцем [23], которого, при всех его мужских статях, нельзя не считать синим чулком. Она послужила как бы сигналом к тому, чтобы всеми глупыми головами маниакально завладела мысль о несчастной судьбе порабощенных женщин. Поскольку я не дал себя обмануть, то был немедленно зачислен в разряд женоненавистников.

Во время очередной ссоры, когда я выложил Марии все, что о ней думаю, она закатила истерику, но на этот раз не малую, а большую. И вот именно тогда и произошло самое большое открытие девятнадцатого века в области лечения нервных заболеваний. Оно оказалось простым, как все великое.

Когда мне надоело слушать ее нестерпимые вопли, я схватил графин с водой и громогласно произнес магическую формулу:

– Вставай, не то окачу!…

Вопли немедленно стихли, и моя любовь подарила мне взгляд, в котором соединялись воедино восхищение, нежная благодарность и смертельная ненависть.

Я испугался, но проснувшийся во мне самец не отпустил свою добычу, и, размахивая графином, я прокричал:

– Перестань кривляться, не то я тебя утоплю!

Она тут же вскочила на ноги, честя меня негодяем, мерзавцем, жалкой тварью, что и явилось разительным подтверждением того, что лечение удалось на славу!

О вы, обманутые или не обманутые мужья, поверьте мне, вашему преданному и искреннему другу, что я преподал вам ценный опыт лечения истерии. Пользуйтесь им всегда!

С того дня эта женщина приговорила меня к смерти и начертала сей приговор в своей записной книжке. Та, которую я обожал, возненавидела меня! Я оказался опасным свидетелем женского притворства, и поэтому весь женский род решил, что меня надо лишить жизни и в физическом, и в моральном смысле. Мой домашний палач взял на себя выполнение этого приговора – как ни трудна стоящая перед ней задача, она замучает меня до смерти!