Слово чести

– У вас также есть право задать вопросы свидетелям, но к настоящему времени у нас нет ни одного. Как я уже говорила, вы – первый, кому я звоню. Послушайте, ведь как человек, имевший отношение к военной службе, вы знакомы со своими правами. Я хотела бы знать, не желаете ли вы встретиться со мной для беседы?

Тайсон обдумывал ответ. Женщина казалась необычно открытой, признавшись, что не проводила предварительной работы до звонка. Он вспомнил, что процедура расследования в армии заключалась в наступлении на подозреваемого, что, мол, против него уже нашли целый батальон свидетелей и кучу вещественных доказательств.

После недолгого размышления Тайсон пришел к выводу, что на этой стадии прокуратура решила обойтись без натиска. Все зависело, как он понимал, в большей степени от него самого и этой незнакомой женщины, Существовали и другие факторы, но ходатайство следователя, проводящего предварительное расследование, не давать делу ход могло бы подавить этот натиск. Тайсон согласился.

– Хорошо. Давайте встретимся.

Она с готовностью ответила:

– Отлично. Не хотите ли приехать в Вашингтон?

– Не очень.

– Ну тогда я прилечу в Нью-Йорк. Как насчет завтрашнего дня?

Тайсон прикинул в уме возможные дела, затем согласился:

– О'кей.

– Какое время вас устроит?

– А в каком местемы с вами будем беседовать, майор?

– Ну... несколько вариантов... аэропорт, Форт-Гамильтон...

– Нет, нет и нет.

– Ваш офис?

– Не думаю, чтобы это было подходящим местом, даже если бы вы пришли в гражданской одежде.

– Тогда бы мы могли побеседовать у вас дома.

Он предложил:

– Садитесь на девятичасовой рейс. Любой лонг-айлендский лимузин довезет вас до меня. Здесь вы будете около одиннадцати утра.

– Хорошо. В одиннадцать утра у вас. Смею предположить, поскольку вы согласились встретиться, что вы воздержитесь от своего права хранить молчание.

– Тогда бы я не просил вас проделать весь этот путь в Нью-Йорк.

– Отлично... потому что существует возможность, которую мы... я не питаю тщетных надежд, но если мы обсудим это, то дело можно будет закрыть после беседы с вами и другими членами взвода, которых мы разыщем.

– Хорошо.

– И еще одно. Если вы возбудили гражданское дело против автора этой книги, вам не придется отвечать.

– Я как раз думаю над этим.

– Будет ли адвокат присутствовать при нашем разговоре?

– Мне надо подумать.

– Конечно, это ваше право, но как офицеру и образованному человеку он вам не понадобится. – Она предупредила осторожно: – Вы могли бы вызвать адвоката по телефону, однако нет нужды все обострять. Если при нашем разговоре будет присутствовать адвокат, мне придется взять с собой стенографистку и тогда...

– И тогда мне понадобится магнитофон, а как только вы узнаете об этом, в моем доме установят телевизионные камеры и в него набьется столько народа, что... Хорошо. Адвоката не будет.

– Не поймите меня превратно. Согласно кодексу, вы имеете право...

– Я знаю кодекс. Я прошел освежающий память курс в библиотеке.

– Вот и хорошо.

– Можно вам задать один вопрос?

– Конечно.

– Если я лейтенант, а вы майор, почему же я тогда держу ситуацию под контролем? Сейчас, конечно, вы не должны отвечать на это. Вы имеете право, как юрист, утаивать свои намерения.

Майор Харпер помолчала, прежде чем ответить.

– Вы чувствуете себя офицером вооруженных сил?

– Ни в коей мере.

– Тогда звание в сторону. Я беру в расчет ваши эмоции. Должно быть, оно сбивает вас с толку.

– А потерял ориентацию, когда меня первый раз призвали на службу в армию. Данный же случай есть не что иное, как незамаскированная западня.

Майор не знала, что ответить.

– Надеюсь, что служба окажется краткосрочной.

– Я тоже.

– Неужели? – И тут он неожиданно перевел разговор на другую тему. – Вы пьете кофе? Если нет, тогда мне не стоит возиться.

– Кофе – это отлично.

– Увидимся утром. Счастливого праздника. – Он повесил трубку.

Бен поудобнее устроился на стуле и глубоко вздохнул. Он вспомнил голос этой женщины и попытался представить ее лицо. Голос казался приятным, мягким, мелодичным; выговор выдавал уроженку Среднего Запада. Открытая манера разговора подкупала и обезоруживала не потому, что она обладала врожденной деликатностью, а потому, что майор выбрала такой стиль допроса. И было бы благоразумно с его стороны почаще напоминать себе об этом.

А причиной того, что он смог проконтролировать ситуацию, послужило не различие полов или игра на его чувствах. Нет, ей просто приказали найти мягкий подход. Военная прокуратура, Пентагон и, возможно, даже Белый дом вели свою игру осмотрительно.

– Хорошо, – произнес он. – Мне нравится, что со мной осторожничают сильные мира сего. – Он настолько был поглощен собственными страхами, что совсем забыл про их страх...