Слово чести

Как только он заметил движущиеся тени за раздвижными стеклянными дверьми, его сердце екнуло.

Пикар спросил:

– Вы пришли, чтобы убить меня?

Тайсон обернулся.

– Ничего подобного мне и в голову не приходило.

– Отлично. Тогда давайте выпьем.

– Мне это ни к чему, но если вам нужно, пожалуйста.

Пикар не ответил. Он покосился на книгу, которую держал Тайсон.

– Я пришел за автографом. – Он протянул ему книгу.

Пикар улыбнулся, принимая свой труд из рук Тайсона.

– "Поиски" – одна из первых моих работ. Вампонравилось?

– Нормально.

– Беллетристика – это забавная вещь, а публицистика иногда расстраивает людей. – Пикар положил книгу на овальный обеденный стол и раскрыл ее. – Это библиотечная книга. Гарден-Сити. И к тому же просроченная. – Пикар удивленно пожал плечами. – Ручкой?

Тайсон передал ему ручку.

Пикар задумался на минуту, потом написал: «Бену Тайсону, Где погибшие солдаты? Проходит жизней череда. С наилучшими пожеланиями. Пикар».

Он вручил Тайсону открытую книгу. Бен прочел надпись.

– В самом деле. – Он положил ее снова на стол.

Пикар подошел к стереосистеме и выключил звук. Они стояли молча, хотя Тайсону показалось, что тишина не вызывала чувства неловкости, а, наоборот, давала время на раздумья о пережитом. Наконец Пикар спросил:

– Если вы хотите выпить, что вам приготовить?

– Виски.

Пикар направился к распахнутой двери кухни и принялся хозяйничать. Положив лед в стаканы, он крикнул:

– Чистое?

– С содовой.

Пикар пошарил в холодильнике и достал бутылку минеральной воды.

– Перье из Гемптона. Подойдет?

– Отлично.

Пикар разлил по стаканам воду.

– Как вы меня разыскали? Моего телефона нет в справочнике.

– По почтовому ящику.

– И то верно. Почтовый ящик. Придется закрасить. Слишком много внимания за последнее время.

Пикар добавил в стаканы виски и, обойдя вокруг кухонной стойки, подал Тайсону его стакан, затем поднял свой, провозглашая тост:

– За тех, кто нашел свою судьбу в Хюэ! – Они невольно звонко чокнулись и выпили.

Тайсон озирал почти голые стены комнаты. У бокового окна стоял письменный стол, заваленный грудой бумаг.

– Что вы делаете на бис?

Пикар поморщился.

– Продолжать тяжело.

– Ну тогда вы можете состряпать слушание дела Бенджамина Тайсона.

Первый раз за все время Пикара передернуло.

– Я так не думаю.

Тайсон поставил стакан на край стола. Увидя справа лестницу без перил, ведущую на чердак, он спросил:

– Вы одиноки?

Пикар кивнул:

– Да. Но с минуты на минуту ожидаю компанию. – Улыбнувшись, добавил: – Пятерых друзей-охотников на уток вот с такими обрезами.

Тайсон не оценил его остроту.

Пикар порядком отхлебнул из своего стакана, и Тайсону показалось, что его немного развезло. Пикар признался:

– Я звонил вам несколько раз.

– Вы? На самом деле, вы звонили мне дважды несколько лет назад. Я чуть было не встретился с вами тогда.

– Я посчитал, что, не видя, легче написать о вас. Встреться и распей мы с вами бутылку, я бы точно кинул целую главу книги в огонь.

– Но тогда бы вы до сих пор оставались неизвестным широкой публике.

Пикар отпил еще немного.

– Полагаю, вы прочли всю книгу. Тогда вы знаете, что я тоже потерял друзей во Вьетнаме. И большинство моих друзей погибли, не сделав ни единого выстрела. Они были штабными офицерами, как и я. Их схватили коммунисты, затащили в траншею и всех расстреляли. Некоторых вообще похоронили заживо. – Пикар уставился в пол, и Тайсон заметил, как тот словно согнулся под гнетом скорби. Пикар поднял голову: – Кто-то ведет задушевные беседы со своими психиатрами. Кто-то пишет.

– А как вы себя чувствуете, Пикар? Ночные кошмары не беспокоят? Что поделывают ваши привидения?

Пикар задумчиво потер подбородок.

– Ну... Теперь я думаю об этом больше. Я открыл не ту дверь... Это началось, когда я приступил к сбору материала для книги, когда беседовал с оставшимися в живых. Прошлое вернулось в настоящее...

Тайсон прокомментировал:

– Но вы не оказали тем самым любезность этим людям.

Пикар, казалось, не слышал:

– До наступления Тэт я не видел по-настоящему крупных сражений. А потом увидел такое, к чему совсем не был готов. Такие вещи я едва могу осмыслить. Я прожил в Хюэ почти год, и меня не переставало очаровывать это место. Это был город света в стране, на которую низринулась тьма. Я целиком и полностью верил легенде о том, что Хюэ особенный город. А после битвы, когда остались лишь серый пепел да обгоревшие трупы, меня поразила одна мысль – в мире нет ничего неприкосновенного и святого. Я видел маленького вьетнамского мальчика... раненого... И мне стало горько и обидно за все человечество. И эта обида до сих пор душит меня.

Пикар обхватил руками голову.